пунктик Беатрис из-за их разницы в возрасте снова может стать камнем преткновения в их отношениях.
Выпучив глаза на мать, он произнес:
– Спокойной ночи, мама. – И, наклонившись, чмокнул ее в щеку.
– И тебе спокойной ночи, сынок, – сказала она уже ему вслед.
В ту же минуту Остин отбыл – подальше от проницательного, бешено сигналящего радара Маргарет Купер. И тем не менее, пока он ехал в Криденс, в мозгу у него снова и снова прокручивался ее вопрос. Ему действительно нравилась Беатрис. Даже очень сильно нравилась. Сильнее, чем какая-либо другая женщина в его жизни. Он ни с кем так от души не смеялся, не радовался и не получал такого удовольствия от общения. Испытывал ли он к ней плотскую страсть? Черт подери, еще какую!
Но вот любовь…
Остин всячески уворачивался от такого признания. Боясь самой громадности этого чувства. Будучи уверенным – и даже зная наверняка, – что Беатрис отвергнет и любовь, и самого Остина, стоит только об этом заговорить. Что им требуется больше времени, чтобы быть готовыми к столь серьезным заявлениям. Чтобы стать настолько неотъемлемой частью жизни друг друга, что не быть вместе было бы невыносимо.
Вот на чем ему бы надо сконцентрировать внимание!
Поднимаясь спустя двадцать минут по лестнице к квартире Беатрис, Остин уже куда оптимистичней и уверенней глядел на их дальнейшие отношения. Она была здесь, в Криденсе, с ним рядом – и это главное, что сейчас имело значение! Ну да, она уж больше не была праздно проводящей дни дамочкой, и ее новая работа требовала от нее много времени. Но ведь и его работа требовала не меньше внимания и сил.
Первое, что он заметил, едва войдя в квартиру, – так это то, что Беатрис за столом не оказалось. Второе – это зловеще скалившийся на диване небольшой чемодан. И тут же вся новообретенная бравада, все мысленные вдохновляющие речи – все это обрушилось к его ногам, зазмеившись смертельной огненной спиралью.
– Привет, – раздалось у него за спиной.
Обернувшись, Остин увидел Беатрис сидящей в изголовье кровати – ее красные волосы казались ярким сполохом на уныло-серой стене. Одной рукой она гладила Принцессу, распластавшуюся у нее поперек бедер, а в другой держала стопку бумажных листов.
– Ну как, разобралась с авралом? – спросил Остин, стараясь держать обычный тон, в то время как в боковом зрении у него, точно заряженный дробовик, мрачно вырисовывался чемодан.
Довольно улыбнувшись, она подняла руку с бумагами:
– Наконец-то – да!
Остин кивнул, и взгляд его непроизвольно снова потянулся к чемодану. Он нервно сглотнул, во рту у него сделалось сухо, точно в дорожной пыли Восточного Колорадо.
– Ты что… – Он снова повернулся к Беатрис. – Куда-то едешь?
– Да, в Лос-Анджелес. Рано утром. Хочу уже в пять выехать, чтобы прилететь вовремя.
В ее голосе не слышалось ни малейших колебаний, ни деликатной осторожности, ни каких-либо извинений. Ничего типа: «Надеюсь, ты не против». Разумеется, она не нуждалась в его разрешении. Однако это сразу, четко и прямолинейно, очертило положение Остина в ее жизни. И это, как он мгновенно осознал, было оборотной стороной того, что они избегали как-либо маркировать свои отношения.
Поскольку формально между ними ничего не было, то и не было необходимости как-то учитывать мнение, чувства и мысли другого человека насчет тех решений, что, хотя и зависят целиком от первого, могут отразиться и на втором.
– Ого… И когда это решилось?
– Мы с Ким разговаривали по телефону и в какой-то момент решили, что все это гораздо лучше обсуждать при личной встрече. Телефонная конференция – зачастую очень хорошая штука, но все же в подобных делах намного предпочтительнее находиться в одном помещении.
– Ясно.
Беатрис тихо усмехнулась:
– Вид у тебя какой-то ошарашенный. Я ж отлучусь всего на понедельник. Во вторник буду уже здесь.
Облегчение прохладным ветерком пронеслось по телу. Волевым усилием Остин заставил мускулы лица расслабиться и улыбнулся. Вздохнул даже с притворным драматизмом:
– Вот только вдруг огни большого города вновь вскружат тебе голову и мы никогда тебя здесь больше не увидим.
Он старался говорить легко и даже с издевкой, однако именно этого он как раз больше всего и боялся.
– Это чертовски маловероятно, – с горячностью возразила Беатрис. – Я превратилась в настоящую провинциалку.
Слова ее прозвучали успокаивающе, и напряжение в плечах у Остина заметно спало.
– Ну прямо даже и не знаю, – продолжал он поддразнивать. Потому что ему следовало вести себя так, будто ничего особенного не случилось, пусть даже это его и сразило. – Все эти парни в дорогих костюмах…
Широко улыбнувшись, она мотнула головой, и ее взгляд довольно откровенно прошелся по его телу.
– Я тут срочно ищу парня в джинсах и шляпе, который отлично знает, как отжигать резину.
– Да ну? Я как раз именно такого и знаю. – Остин скинул шляпу на кровать, стянул ботинки.
Взгляд ее спустился к его паху.
– Значит, мне очень повезло.
Принцесса, которая к этому времени обрела сверхъестественную кошачью интуицию по части их любовных сигналов, села и раздраженно мяукнула. Затем, поднявшись, она соскочила с кровати, предоставив ее людям. Когти ее клацнули по полу одновременно с пряжкой Остина.
Вытянув из брюк рубашку, он стал расстегивать пуговицы.
– Ты уверена, что сейчас этого хочешь? Тебе же так рано вставать. – Сам он сейчас просто хотел быть рядом с Беатрис – пусть даже свернувшись подле нее во сне.
В мгновение ока она сдернула с себя футболку. Оказавшаяся перед Остином ее голая грудь с быстро твердеющими сосками была как никогда соблазнительной.
– А ты как думаешь?
«Думаешь?!» Кровь от мозга так быстро прилила к его члену, что Остин уже ни о чем не способен был думать, кроме как о ее грудях. Забыв о всякой грациозности, он метнулся к Беатрис, накрыв ее собой. Губы их словно сплавились воедино. Обвив его шею руками, а ногами обхватив за талию, она стала целовать его так сильно и страстно, что Остин едва не потерял рассудок.
Ему было невероятно хорошо. Он был на седьмом небе! Как будто все то, чего он желал в жизни, сейчас было у него в руках!
Но почему же это скорее ощущалось как прощание?
Глава 26
Презентация перед командой Greet Cute прошла у Би намного лучше, чем она ожидала. Поначалу она очень нервничала, не зная, с чего начать, но потом волнение как-то разом отступило, и она вновь почувствовала себя в своей тарелке. Как будто никогда и не уходила из этой сферы. Она знала свой товар
