в голову строки горестных стихов? И кому бы он сам написал прощальный сонет?
– Мой добрый Кит, я обдумал все то, что ты мне тогда сказал, – начал Меррик. – И хочу добавить – если ты прав, этим объясняется то, как легко мы попали на Крымский двор. Чем больше думаю об этом, тем яснее понимаю, что та калитка была ловушкой. И ты прав – ловушкой не на Английский двор…
Арчи знал, что было ночное совещание, что кто-то донес о том боярину Годунову, что Джон Меррик ходил в годуновские хоромы объясняться. Знал он также, что Годунов беспрекословно принял вранье о степных лошадках и только желал знать, куда подевался служивший ему человек. Ему было очень любопытно, до чего додумался Меррик, да и мастер Кит оживился, даже отложил жареную гусиную ногу.
– Ты слыхал, Арчи, про киргиз-кайсацкого воеводу, что служит московскому государю? Наш добрый Кит догадался – боярин Годунов ждал, что он попытается тайно встретиться с послом Кул-Мухаммадом. И он очень боялся тайного сговора между послом и тем воеводой.
– Сулейман говорил, что киргиз-кайсак сохранил свою веру, не согласился креститься, – сказал мастер Кит. – Хотел бы я поговорить с ним о вере… и о стихах…
– Может быть, он надеется вернуться к своим… – задумчиво произнес Меррик. – А боярину Годунову этого не хочется. Боярина можно понять. Вспомните – он разогнал от трона княжеские роды, приблизил людей неродовитых и на Москве чужих. Дикого ордынца сделал князем Урусовым, потом сделал его на царском пиру виночерпием, а это большая честь. Ему нужно, чтобы при нем были те, кто кормится из его рук. Опасных князей он удалил, но, сами понимаете… Ему нельзя отпускать своего киргиз-кайсацкого воеводу, которого знает и любит войско.
– Да, Джон, похоже, ловушка была поставлена на него, – согласился Арчи. – Больше не на кого. Не на купцов же, которые хотят торговать с киргиз-кайсацкими купцами. Я бывал у ворот Крымского двора – они под присмотром сторожевых стрельцов превосходно договаривались. А попались мы.
– Попались мы, а киргиз-кайсацкий воевода не попался. Я думаю – не попытается ли он, когда боярин Годунов успокоится, тайно встретиться с послом? Я бы на его месте попытался.
– Но как посол его отсюда вывезет? В тюке на верблюжьей спине? – спросил Арчи.
– Это было бы забавно. Однако посол не такой дурак. Он тогда, ночью, задавал очень разумные вопросы и даже понял, что такое географическая карта. Скорее всего, киргиз-кайсацкий воевода, который здесь живет уже несколько лет, мог бы научить посла, а посол – хана Тауекеля, что можно сделать, чтобы освободить этого заложника. Военный совет им обоим необходим. Из этого и будем исходить.
– К чему ты клонишь? – спросил Арчи.
Он занимался исключительно торговыми сделками и не слишком следил за сложными отношениями Английского двора и боярина Годунова, с него было достаточно, что боярин не мешает торговле.
– Если проявить немного любопытства – мы сможем получить сведения, которые продадим боярину Годунову. Я не верю, что он простил нам то совещание. Сделал вид, будто не придает ему значения, но неизвестно, что у него на уме.
– Будь я в это время здесь, отговорил бы тебя от опасной затеи, – сказал Арчи.
– Может, да, а может, и нет. – Меррик повернулся к поэту. – Именно поэтому, мой добрый Кит, я бы хотел, чтобы ты завершил расследование странных событий на Крымском дворе. Мне нужно убедиться, кроме того, что затеи этих дикарей ничем не угрожают «Московской компании». Так что отправляй Дика за Сулейманом…
– И запомнить, что связываться с посольством, в котором орудует предатель, может только!.. – воскликнул мастер Кит.
Меррик треснул кулаком по столу, тарелки подскочили.
– Никто не знал, что там сидит предатель! Никто не знал, что родственники посла грызутся между собой, как бешеные псы! – вспылил Меррик. – Я полагал – если Тауекель-хан посылает этих людей с важными поручениями, то они и будут исполнять поручения, а не сводить счеты из-за угнанного табуна или не самого почетного места на пиру!
Меррик внезапно замолчал. Мастер Кит и Арчи переглянулись. Арчи знал, а мастер Кит догадывался, что злить московского главного агента компании не следует – может не только показать острые зубы, но и пустить их в ход.
– Мастер Кит, я должен знать имя предателя. Тогда я смогу объявить ему войну, – сказал Меррик.
– Ты не успеешь. Посольство скоро уедет, – напомнил Арчи.
– При желании – успею.
Арчи усмехнулся – конечно же, Меррик должен отомстить мерзавцу, из-за которого набрался страха. Под угрозой были привилегии «Московской компании» – и господа, сидящие в Лондоне, были бы сильно недовольны такой бедой. Какова будет месть – мастер Кит и Арчи могли только предположить. Боярин Годунов любит подарки, ценные сведения – тоже подарок. Если правильно повести дело – посольство уберется ни с чем, получив лишь туманные обещания, и повезет послание хану Тауекелю, а каковы нравы в тех краях, откуда оно прибыло, никто не знает. Было бы очень хорошо, если бы государь Федор Иоаннович, что приложит руку к посланию, как-то намекнул, отчего посольство потерпело неудачу в делах. Может быть, посла-неудачника со всей его свитой казнят; может, отправят на какие-нибудь дальние рубежи, чтобы их там погубили калмыки, джунгары или иные народы, о которых в Английском дворе имели смутное понятие.
– Войну объявлять незачем, – меланхолично произнес Арчи. – Не наше это дело – война. А имя знать нужно. Пригодится…
Он тоже имел в виду дальнейшие сложные отношения с боярином Годуновым, но меньше всего беспокоился о киргиз-кайсаках.
– Однажды пригодится, – согласился Меррик. – Сведения – такой товар, что никогда не угадаешь, какое имя или какая цифра окажутся на вес золота. Ну так вот, мой добрый Кит, для тебя есть дело. Хотя сейчас наши люди готовятся ехать в Холмогоры, но для такого дела я дам тебе людей. Разумеется, Дика. Нужно понять, что затевают киргиз-кайсацкий воевода и его лучший друг, князь Урусов. Может статься, что они вообще ничего не затевают. Но вдруг?.. Это будет хороший товар для торговли с боярином Годуновым.
– Боярин и сам наверняка приставил к ним соглядатаев, – заметил Арчи.
– У боярина нет человека, который раскрыл во Франции заговор католиков против нашей драгоценной королевы… – Меррик встал
