— Значит, я буду наживкой для нашей рыбки. Хорошо. Пускай попробует. На сей раз наживка встанет у него поперек горла.
— Я рад, что ты согласен. Но будь осторожен. Сейчас мы не можем воспользоваться помощью наших коллег. Существует опасность, что всплывут некоторые подробности старой истории… Ну, ты меня понимаешь. Чем больше людей, тем больше распространяется информация, и ею становится трудно управлять. Начатую партию мы должны закончить сами. В сущности, нас двое против одного… или даже трое против одного… в худшем случае — двое против двух…
— А что это за четвертый свободный игрок, про которого вы не знаете, на чьей он стороне?
— Это тот, кто спас тебе жизнь в Портолагосе.
— Значит, он с нами?
— Нет. Не с нами… Но может быть, и не с ним тоже… Мне кажется, он играет в свою игру, но я еще не понял, какие у него карты и что за правила у этой игры… Однако вскоре все выяснится… вскоре все выяснится…
Влассос проглотил сосиску.
— Капитан, — спросил он, — но теперь-то мы справимся, верно? У вас ведь наверняка есть план и какой-нибудь туз в рукаве.
Караманлис снова начал листать свой блокнот и наконец открыл то место, где между страницами лежала фотография красивой темноволосой девушки — Кики Калудис.
— Да, — сказал он, поднимая голову и глядя на полотно асфальта перед собой, — да, у меня есть такой туз. Но я держу его на тот момент, когда разыграю все остальные карты партии. А теперь останови, я должен отлить… Проклятая простата начинает меня беспокоить… Быть может, Ирини права… быть может, пора уйти на пенсию.
Влассос допил последние капли пива и вытер губы тыльной стороной ладони.
— Так и будет, капитан, когда мы все уладим. А теперь можете поссать.
Мирей совсем не отдыхала. Она вернулась в гостиницу, заплатила по счету ночному портье кредитной карточкой и немедленно отправилась в путь, оставив сообщение для господина Золотаса и щедрые чаевые официанту из бара «Милос».
Она тоже поехала по шоссе на Пелопоннес, и перед Караманлисом у нее было преимущество в три часа, но она время от времени останавливалась, побежденная усталостью. Паркуясь на площадках у обочины дороги, она спала по пять — десять минут, а потом вытирала лицо салфеткой и продолжала свой путь.
Девушка знала — она начала схватку со временем, и от исхода ее зависит жизнь Мишеля. Увы, она лишь смутно представляла, где его искать, и мчалась в ночи, пытаясь добраться до него прежде судьбы, неминуемо нависавшей над ним, судьбы, имевшей перед Мирей все преимущества и способной нанести удар в любой момент.
Было уже позднее утро, когда она встала в очередь на паромной переправе в Рионе за парой легковушек и полудюжиной грузовиков, чтобы перебраться на северный берег Коринфского залива. Миссолунги и Арту она проехала не останавливаясь, съев на ходу немного крекеров и яблоко, а до Превезы добралась ближе к середине дня. Бледное ноябрьское солнце уже низко стояло над землей. Норман ждал ее в гостинице.
— Я искал повсюду, — сказал он, — но нашел только это. — И он показал ей листок бумаги, на котором было написано: «Позвоню тебе завтра вечером из Чанаккале. Надеюсь. У меня не было времени. Мишель». — Нам нужно ждать здесь его звонка. Таким образом, мы поймем, что заставило его уехать столь внезапно. Здесь нас навестил старый друг, господин Аристотелис Малидис, он помог нам во время мятежа в Политехническом. Я его искал, но он тоже как будто исчез.
— Он вам помог? В чем?
— Полагаю, Мишель никогда не рассказывал тебе о прошедших днях.
— Нет.
— В таком случае прости, но я, наверно, не имею права…
— Как хочешь. Я все равно поеду.
— Поедешь? Но ты же едва держишься на ногах. И выглядишь ужасно.
— Спасибо, — ответила девушка со внезапно проснувшейся в ней женской гордостью.
— Я имею в виду, ты как будто неделю не спала. Нет, послушай, прими душ и ложись спать, до ужина. Быть может, Мишель позвонит даже раньше. Тогда ты сможешь с ним поговорить.
— Нет. Мишелю угрожает смертельная опасность. Я непременно должна найти его.
Норман наморщил лоб:
— Смертельная опасность? Почему?
— У меня нет времени объяснять тебе, возможно, ты даже не поверишь мне. Так что если тебе нечего мне сообщить, я еду дальше.
Норман удержал ее за руку.
— Но ты даже не знаешь, где его искать: ведь Чанаккале — не деревня.
— Как-нибудь справлюсь. Я должна ехать.
Она была бледна и вспотела. Норман понял, что ее ничто не остановит.
— Хорошо. Если ты в самом деле хочешь ехать, я поеду с тобой. Я хотя бы поведу машину, а ты тем временем сможешь поспать, немного отдохнуть. Кроме того, есть у меня одна мысль насчет того, как искать Мишеля, учитывая, что он уехал на моей машине. Прими душ, а я соберу чемодан и спущусь предупредить портье, чтобы, когда Мишель позвонит, ему сказали, что мы пытаемся до него добраться, а он бы передал нам, где конкретно его искать. Потом с дороги позвоним в гостиницу. Как тебе мой план?
Мирей опустила голову и уронила на пол сумку.
— Мне кажется, это хорошая мысль. Я буду готова через десять минут. Моя машина — «пежо», она стоит у тротуара перед входом в гостиницу.
Караманлис и Влассос приехали в Превезу на закате и отправились в полицейский участок. Караманлис представился и велел принести регистрационные документы местных гостиниц и пансионов, ища в них какие-либо указания на присутствие иностранца, которым мог оказаться Клаудио Сетти. Стоял мертвый сезон, и в окрестностях едва ли пребывало много иностранцев. Однако он обнаружил только, что здесь на несколько дней останавливались Норман Шилдс и Мишель Шарье, вскоре уехавшие оттуда, один через некоторое время после другого. Он сходил в гостиницу, где они жили, и ему сообщили: господин Шилдс отправился в путь с прекрасной девушкой. Из описания одного из швейцаров Караманлис сделал вывод — ею, вероятно, была Мирей.
Все здесь. Все они оказались здесь. Но почему? И куда они направляются теперь? Караманлис поехал в небольшой мотель на дороге в Эфиру, где его уже ждал Влассос и где у них были забронированы номера на ночь. Когда он подошел к стойке администратора взять ключ, ему вручили записку, в которой говорилось: «Сегодня ночью в одиннадцать у него встреча с Ари Малидисом в сторожке на раскопках. Он видел Влассоса в городе и теперь вне себя. Постарайтесь не ошибиться».
Караманлис постучал в дверь номера Влассоса, сержант открыл ему в одних трусах.
— Я на минутку прилег, капитан. Что нового?
— Послушай, мне поступили сведения: наш друг будет в сторожке на раскопках, внизу, на берегу реки, в одиннадцать, сегодня вечером. Это хорошее место, уединенное. Наверху стоит старая церквушка: я отправлюсь туда и буду ждать, пока он войдет. Лучше, если возможно, все сделать тихо, втайне. Я, как только окажусь там, свяжусь с тобой по рации, а ты ворвешься в помещение через заднюю дверь. Понял?
