Нужно сказать, Грэм был весьма озадачен. Бирн ни разу не прервал Маркуса во время рассказа, но в конце сказал: «Ты вытащил меня из моего ада, в котором я пребывал последнее время. Я готов был проклинать тебя за это. Но, наверное, есть какая-то неведомая мне причина, по которой я должен продолжать жить».
Чуть позже, когда они отправляли его назад в озерный край, он пообещал им сделать над собой усилие и сократить прием опиумных препаратов. Он сказал, что надеется вскоре вернуться к нормальной жизни, а пока будет много гулять и размышлять.
Попытавшись отвлечься от мыслей о Бирне, Маркус неминуемо оказывался наедине с другим образом. Она, которая никуда не уехала. Бирн — это его прошлое, а она — настоящее. Что она поделывает сейчас? Развлекается с друзьями? Или мирно обедает в компании с Тотти и всегда готовой предложить свою поддержку Марией? А может, танцует на балу в паре с Бротоном, вызывая всеобщее восхищение? Последняя мысль делала его больным, заполняла любую свободную минуту в его расписании. Что ж, она вернулась в свой мир, а он — в свой. Зачем терзать себя понапрасну?
Надо думать о неотложных рабочих делах. Маркус провел пальцем по обгорелым клочкам шифровок, лежащих на столе. Ему предстоит найти следы других заговорщиков, разрабатывающих новые злодейские планы. Теперь, когда лорд Филдстон поддерживает его, у него достаточно людей и ресурсов для успешной работы. Он не позволит себе каждую секунду вспоминать о ней. Возможно, настанет такой день, когда он и вовсе перестанет о ней думать. Пусть и она забудет его и будет жить в полной безопасности. А он будет спокойно спать ночами, зная, что с ней все в порядке.
— Гмм… гмм… Уорт, — покашлял лорд Филдстон, возвращая его к реальности.
— Да, простите. Возможно, это был какой-то чертеж, — высказал он предложение. — Смотрите, как пересекаются эти линии. Но слишком мало фрагментов и слишком много пробелов. Посмотрим, что получится, если сложить их вот так…
— Да-да, — ответил лорд Филдстон. — Но кажется, к вам визитер. — Он указал на дверь.
Даже не поднимая глаз, Маркус знал, что это она. Филиппа протянула нервозно руку и неловко опустила.
— Это всего лишь я, — произнесла она, пристально глядя на него.
В кабинете повисла тишина, все застыли, наблюдая за ними. Затем лорд Филдстон, совсем закашлявшись, отвесил леди поклон:
— Миссис Беннинг, весьма рад видеть вас в добром здравии. Могу я спросить вас, как вам удалось пройти мимо нашей охраны без пропуска?
Она небрежно пожала плечами.
— Я — Филиппа Беннинг, — пояснила она без ложной скромности.
— Ну, тогда у меня есть к ним пара вопросов, — вздохнул Филдстон. — А вы, дорогой Уорт, что же вы не покажете леди ваш новый кабинет? Все остальные возвращаются к работе…
Маркус повел Филиппу по коридору в бывший кабинет Стерлинга, который он теперь занимал, равно как и его должность. Там пока царил беспорядок, стояло множество и пустых, и еще не распакованных коробок.
Официальная версия, предложенная для печати, гласила: Стерлинг погиб в результате нападения какого-то бродяги.
— Это твой кабинет? — спросила Филиппа, когда Маркус закрыл дверь и даже опустил жалюзи, чтобы избежать всех любопытных взглядов.
— Да, я пошел на повышение, — ответил он, неспокойно пробегая рукой по волосам.
— Прими мои поздравления. А как твоя рука?
— Прекрасно, — пошевелил он правой рукой в перевязке.
Она кивнула и, помолчав, добавила:
— Маркиз Бротон навестил меня.
Он задержал дыхание, ожидая, что последует за этими словами.
— Он сделал мне предложение по всей форме.
Силы оставили его, он прислонился к краю стола, ища поддержки.
— Полагаю, что тоже должен поздравить вас?
Сложив руки на груди, она кокетливо склонила голову набок.
— Если ты так считаешь, то ты еще больший болван, чем я думала.
Маркус вскинул голову, открыл рот — хотел что-то сказать, но слова не шли с губ. Впрочем, это не важно, потому что Филиппа не дала бы ему вставить и слова.
— Четыре дня, Маркус! — воскликнула она. — Четыре проклятых дня. Ты не нашел времени, чтобы черкануть мне хотя бы пару слов!
— Я… я должен был работать. Важные дела, — буркнул он. — А, кроме того, моя невестка Мария постоянно с тобой.
— О, ты решил, что она полноправная замена тебе! Я, конечно, обожаю Марию, но…
— Филиппа, ты не должна находиться здесь, — вставил он.
Но она вдруг уткнула свой длинный указательный палец ему в грудь, заставив опуститься в рабочее кресло.
— Садитесь. Я явилась сюда за одним-единственным ответом, мистер Уорт, и вам придется дать его со всей честностью.
— Только один? — спросил он, приподнимая бровь.
— Один, — подтвердила она. — А затем, если ты захочешь прогнать меня, я уйду.
Она склонилась над столом, пристально глядя на него.
— Ты меня любишь?
Он чуть не подскочил — ему хотелось немедленно заключить ее в объятия. Но он знал, что не может себе этого позволить.
— Это нечестно, так нельзя спрашивать, — пролепетал он.
— Что тут нечестного? Простой вопрос, на который есть только два ответа: «нет» или «да».
— Нечестно потому… что ты сама должна знать ответ.
— Ага! — торжествовала она. — Я сама должна знать? Ты заслонил меня от пули в лабиринте, ты любил меня в своей постели, ты спас меня из огня и теперь считаешь возможным устраниться? Но раз уж мимоходом, среди всех этих приключений, тебе удалось влюбить меня в себя, то позволь мне спросить о твоих чувствах и рассеять мои сомнения!
— Филиппа… — выдохнул он.
— Так ты любишь меня?! — настойчиво повторила она.
— Прекрати, — взмолился он, поднимаясь с кресла.
— Ты любишь меня?
— Да! — воскликнул он, не в силах выдержать эту пытку. — Да, я люблю тебя… Я схожу с ума по тебе… Теперь ты счастлива?
Он сжал ее в своих объятиях, каждая клеточка его тела изнывала от любви к ней. Он целовал ее, прижимая к столу. Ее руки обвились вокруг его шеи, губы раскрылись навстречу его губам. Это было уже слишком. Он остановился, удерживая ее на расстоянии вытянутых рук.
— Но я не могу быть рядом с тобой, Филиппа. Неужели ты не понимаешь? Со мной ты снова влезешь в какие-нибудь неприятности. Я постоянно рискую собой. Из-за меня тебя чуть не убили. Я не выдержу, если с тобой что-то случится, Филиппа! Я не выдержу!
— Но ты же спас меня, — с нежностью прошептала она, положив руку на его сердце. — Ты не смеешь удерживать меня на расстоянии вытянутых рук ради моей безопасности. Я этого не хочу, я не принимаю этого!
