массивную фигуру, выделяющуюся на ровной земле — настолько очевидную, что и столетний старец ее бы разглядел. Вместо того чтобы подойти ближе, энтица вонзила свои ветвистые руки глубоко в землю и воззвала к скрытым корням. В тот же миг, из-под Прекхарда вырвались древесные плети, словно живые, и стремительно оплели все его тело, лишая его возможности двигаться.
Древесные плети, словно одержимые злыми духами, сжались вокруг Прекхарда, обвивая его тело с неумолимой силой. Они давили на его грудь, нарушая ритм дыхания, и с каждым мгновением боль становилась все сильнее. Грудная клетка харадрим не выдерживала жесткого сжатия, и он чувствовал, как воздух медленно покидает его легкие.
Корни сжимали его мускулы с такой жестокостью, что даже сквозь толстую кожаную подкладку оставляли болезненные следы в тех местах, где не было брони. Каждый вдох стал для него настоящей борьбой с невыносимым давлением, заставляя его ощущать, как животворный воздух ускользает от него. Прекхард пытался сопротивляться, но чем больше он извивался, тем сильнее они сжимали его, будто угрожая сломать его кости. В панике он ощущал, как теряет силы, и его глаза начали темнеть от недостатка кислорода, а боль только разрасталась, сжимая его все сильнее, словно сама земля хотела поглотить его.
Чтобы удерживать контроль над корнями, энтице пришлось остаться в позиции, погрузив руки в землю до локтей. Это позволило Грому, Малдусту и Цедрусу атаковать её со всех сторон, не встречая никакого сопротивления с её стороны.
Эльф продолжал следовать своей тактике, хотя она и не приносила значительного успеха, но позволяла ему сохранять безопасную дистанцию. Осознавая опасность, которую представляла энтица для Прекхарда, Малдуст решил направить в древесное создание три жгучих луча. Эти лучи горели с такой интенсивностью, что первый же удар вызвал воспламенение на поверхности тела энта.
Когда первый жгучий луч коснулся коры энтицы, он вспыхнул ярким огненным языком, который быстро охватил древесную поверхность. Корка дерева, изначально кажущаяся непробиваемой, мгновенно начала трескаться и обугливаться, издавая зловещий треск. Пламя, обвивающее ствол, расползалось, создавая яркие, зловещие языки, которые сливались с коричневыми оттенками коры, высвечивая текстуру дерева в огненном свете. Энтица, казалось, замерла на мгновение, словно осознав, что её тело начинает гореть.
Изгибая свои ветвистые руки, энтица поспешила вытащить их из земли. Как только её ветви освободились, корни, сжимающие и душащие Прекхарда, тоже ослабли и начали убираться в землю. Когда пламя охватило почти всё её тело, она резко развернулась в сторону пруда, стремясь как можно скорее достичь воды.
Гром, находясь рядом, едва успел прикрыть своё лицо от яркого света пламени. В свете огня, укрываясь от его разгоревшихся языков, он заметил, что обгоревшая корка выглядит весьма уязвимо. Не обращая внимания на возможные ожоги и ответные атаки со стороны древесного существа, он обрушил свой скимитар на ногу энтицы, нанося ей сокрушительные удары.
Как раз в этот момент, наклонившись в сторону пруда, энтица подставила свою ногу под опасным углом, и Гром, воспользовавшись этим, замахнулся с новой силой. Удар скимитаром срезал кору, оголив сердцевину дерева, и с глухим треском сломал ногу, словно хрупкую ветку, хотя та была приличной толщины. Энтица, не выдержав удара, мощно запрокинулась на бок, её массивное тело прогремело, как упавшее дерево.
С трудом поднимая своё массивное древесное тело, энтица замахнулась не с намерением оттолкнуть или схватить Грома. Вместо этого она выпячила свои длинные ветвистые пальцы, некоторые из которых, пострадав от ударов пирата, заточились и теперь напоминали смертоносные колья, готовые пронзить противника.
Движение энтицы излучало ярость, и её стремительный замах застал Грома врасплох, не оставив времени на реакцию. Кончики её заострённых пальцев коснулись его груди, и он ощутил, как два острия стремятся прорвать кожаную броню, проникая всё глубже, сквозь плоть и кости.
Фатальный удар не оставил бы шансов на выживание, если б не произошло то, что произошло в оазисе, когда Прекхард ухватил Грома за ногу. В последний момент, когда древесные колья уже разрывали кожаную броню и он почувствовал остроту, его тело на мгновение растворилось в тумане. Рука энтицы прошла сквозь пустоту, а когда она вернулась, Гром уже стоял на прежнем месте, как ни в чем не бывало, живой и невредимый. Единственными свидетельствами близости смерти остались два вдавленных следа, почти проткнувшие его грудь.
Для Грома это мгновение окунуло его в тот миг, когда он тонул и некое морское божество, говорило ему о том, что способно спасти его. Гром не успел, или не смог ответить, и, в конце концов, начал тонуть по-настоящему, но, к счастью, очнулся на берегу. Приняв это воспоминание за ужасный сон утопающего, он теперь осознал и вспомнил, что это было вовсе не сновидение.
Даже для почти лишенной сознания энтицы, погруженной в пучину предсмертных эмоций, горечи и отчаяния, то, что произошло с Громом, вызвало замешательство. Этого мгновения было достаточно, чтобы пират воспользовался моментом: резким выпадом рапиры он всадил оружие в один из тлеющих угольков вместо глаза. Этот удар стал для энтицы роковым.
Тело энтицы медленно опустилось на землю, исчерпав последние силы. Ветви, которыми она недавно размахивала, словно дикий ураган, теперь безжизненно склонились, нежно обнимая землю, как будто прощаясь с ней навеки. Листья, переливавшиеся золотыми и алыми оттенками, начали падать тихо, как осенний дождь, устилая землю вокруг нее мягким ковром. Каждый листок, плавно кружась в воздухе, медленно исчезал из виду, подобно душе, покидающей свое бренное тело.
Земля медленно начала принимать павшую энтицу, словно матерь, обнимая свое дитя. Корни, что когда-то были источником ее силы, словно ожив, протянулись к ее телесному древу, обвивая его с нежной заботой. Они тянулись все глубже, окутывая каждый изгиб ствола и ветвей, пока не погрузили его в землю полностью. Древесная кора, иссечённая огнем и ударами, исчезала под слоем почвы, будто бы растворяясь в ней. Листья последними коснулись земли, еще мгновение тихо покачиваясь, прежде чем тоже погрузиться, сливаясь с миром, из которого они когда-то выросли.
«Что это было?» — прошептал Гром. Он хотел бы выплеснуть своё изумление громким, полным бранных слов криком, но пережитый шок будто сковал его голос, оставив лишь слабый, приглушённый звук, едва сорвавшийся с губ.
Малдуст поспешил к месту, где исчезла энтица, надеясь успеть изучить её повнимательнее, но к тому моменту, как он, прихрамывая и опираясь на посох, добежал, её тело уже полностью погрузилось в землю.
«Ты ранен, Малдуст?» — спросил Гром, даже не повернув головы в сторону волшебника, продолжая смотреть в землю, где недавно лежал поверженный соперник.
«Я не самый крепкий
