дурака, все глаза выплакала!!»
Какой-то новый голос. Но вроде знакомый. Мальчишка…
Неужели ещё кто-то забрался мне в голову и будет теперь выклёвывать мозг?
Плевать.
Я слишком устал, чтобы об этом думать.
…Из небытия меня выдёргивают чьи-то руки. Нет сил открыть глаза, чтобы посмотреть, чьи.
— Господи, господи, господи… Он не дышит! Не дышит, Милисента! Что делать?!
— Как минимум, прекратить истерить. Держи его под плечи!
В рот мне льётся какое-то жгучее пойло. Ничего противней в своей жизни не пробовал.
Закашливаюсь.
Дрянь редкостная!
Но, по крайней мере, теперь мне не больно дышать.
Кое-как разлепляю веки. Это чувство мне знакомо. Когда слишком долго был во тьме. Свет первое время ослепляет. Лицо надо мной расплывается. Я предпринимаю нечеловеческие усилия, чтобы сфокусироваться. Я обязан увидеть это лицо.
Она ничего не говорит. Только слёзы градом по щекам. Красивая какая, даже когда плачет…
Смотрю на неё снизу вверх и никак не могу наглядеться.
Она держит мою голову на коленях и гладит по волосам.
Вокруг всё покрыто инеем. Серебряные узоры вьются по каменным стенам Совиного дома. Ни единого звука, даже шум ветра стих. Я узнал знакомое действие магии Тишины.
Моя малышка не подвела.
Теперь Тьма будет знать, что такое — злить Матерь Тишины. Давно моей девочке не выпадала возможность воспользоваться силой. Даже думать боюсь, чего ей стоило разбудить эту дремлющую в Тихом лесу древнюю мощь и привлечь на зов аж на другой конец королевства.
Слышу шелест множества крыльев.
Перевожу взгляд и вижу повсюду сов. Совы, совы, совы… Бурые, серые, чёрные, пёстрые… Ухают на своих насестах и смотрят на нас золотыми взглядами.
У одной из сов глаза того парнишки, брата Мэгги. Смотрит на меня сердито. По-прежнему обижен за сестру. Ну, прости, братишка.
Самое странное — больше никакого ощущения присутствия Темноты.
В голове — оглушающе пусто и от этого непривычно. Как будто ампутировали какую-то часть тела. Временами как будто ещё раздаётся эхо под черепной коробкой. Но это фантомные боли.
— Как у тебя это получилось?! — хриплю саднящим горлом. — Она что же… мертва?
Мне отвечает незнакомый голос. Новое лицо появляется в поле моего зрения. Колдунья — их можно сразу узнать по выражению глаз.
— О нет! Тьма не мертва. Мы просто заставили её замолчать. Не навсегда. Но, по крайней мере, на время нашей жизни точно. Тишина всегда была сильнее Темноты. Хотя обе эти древние силы появились на нашей многострадальной земле в незапамятные времена.
— Но она говорила мне…
— И ты слушал? Оружием Темноты всегда были, есть и будут лишь человеческая слабость и страх. А ещё ложь.
Колдунья с белыми как молоко волосами встала на ноги и отошла дальше.
— Мэгги, помоги мне! Надо завалить провал. А потом вместе наложим несколько заклинаний. И надеюсь, теперь-то ты станешь нормально учиться, егоза? Конечно, природный дар Матери Тишины это здорово. Но долгих лет упорного обучения мастерству не заменяет.
Мэг кивает. Говорить не может, до сих пор ревёт.
Моя бедная девочка.
Прости.
Я всё-таки сделал тебе больно.
* * *
Не представляю, где Бастиан нашёл силы, чтобы встать, а потом, пошатываясь, подойти к краю. И следить, как мы с Милисентой запечатываем провал. С её пальцев срывается паутина и плотной пеленой закрывает дыру. Я вкачиваю свою силу и помогаю, вплетаю в узор инеистые плети магии Тишины.
Надо будет срыть эту башню до основания. И построить на этом месте что-нибудь хорошее. Больницу, например.
— Надолго эта печать убережёт мир людей от Темноты? — спрашиваю Милисенту, когда мы заканчиваем.
Она пожимает плечами в серебряном платье:
— Тьма никогда и не покидала его. Она в каждом из нас. Просто кто-то её слушает — а кто-то нет.
Когда всё заканчивается, у меня ноги дрожат мелкой дрожью. Бастиан трогает меня за плечо — и я бросаюсь к нему, прячу лицо у него на груди. Он ничего не говорит, только сердце бьётся рвано и гулко.
— Надеюсь, её никогда больше не будет слушать ни один король, — глухо шепчу я.
— Поверь, и от простых людей порой бывают неприятности не меньше, — мрачно возражает Милисента.
Бастиан отстраняется и берёт моё лицо в ладони. Смотрит так, будто не может насмотреться
— Вернёмся скорее домой, сердце моё. К нашему сыну.
— Теперь ты, наконец, свободен! — шепчу я.
Он смотрит на меня с щемящей нежностью и качает головой.
— Знаешь… я только сейчас понял — свободен я был всегда. Каждую минуту своей жизни. Даже на самом дне, даже в каменной ловушке без выхода. Потому что у меня всегда оставался выбор.
Улыбаюсь, чувствуя солёный привкус на губах.
— Я рада, что стала его частью.
Глава 22. Мэг
Я смотрю на Бастиана. Он спит в нашей постели, но даже во сне держит рукой колыбель сына. Уснул, пока её качал. Глубокие тени под глазами. Седая прядь на виске. Надеюсь, когда-нибудь время излечит его раны. Я понятия не имею, как далеко запустила Тьма когти в его душу и насколько успела исполосовать её. Пока не спрашиваю. Но знаю, что когда он проснётся, мы проговорим с ним до самого утра.
А пока он спит, у меня ещё есть дела.
Выхожу и плотно притворяю за собой двери нашей спальни.
За дверью меня ждёт колдунья в серебряном плаще.
— Идём? — спрашивает Милисента.
Я решительно киваю.
Она вздёргивает бровь, и я вижу в ярко-зелёных глазах ироничную усмешку.
— Не слишком устала? Готова избавиться от истинного источника зла? Назвать тебе имя? Или ты сама уже поняла?
Конечно же поняла.
Сразу, как только Бастиан, говоря о зле, которое просил уничтожить, назвал его «Она».
* * *
