говоришь мне, что вот это, — он указал на двери и происходившее за ними, — этот скотный двор, это цель нашего путешествия?
— Да. Тебе он тоже не нравится? Это одно из заведений Раза, — Эфрат усмехнулась, — как и всякий, кто провел в закулисье жизни больше, чем прочие, Раз хорошо знает, что грязь — это неиссякаемый источник дохода. Мне же никогда не нравилось это заведение. А это, как мы уже выяснили, мой город.
С этими словами Эфрат толкнула пластиковые двери и они вошли в помещение, воздух которого и правда переносил в атмосферу скотного двора, под стать всем присутствующим.
С первых шагов их окружил шум, оглушающий и тошнотворный. Оба прекрасно чувствовали, что стояло за формой и вещами, а потому с трудом скрывали отвращение к происходящему.
— Мне рассказывали, что однажды, когда эти черти праздновали «Хэллоуин», они зарезали свинью, подвесили ее голову под потолком и залили пол ее кровью. А на одной из стен они этой же кровью начертили пентаграмму.
— И как, им удалось призвать Дьявола?
— А как бы ты ответил на такое приглашение? — отозвалась Эфрат. Рахмиэль хотел было ответить, но она опередила его. — Вот именно. О, у них сегодня, — она сделала паузу, — живая музыка.
— Что не так с живой музыкой?
— Все как раз складывается как нельзя лучше. Настолько хорошо, что я начинаю думать, что сегодня мой день рождения.
— А ты помнишь, когда у тебя день рождения? — спросил Рахмиэль, пока они садились за стол.
— Нет, — Эфрат посмотрела куда-то в сторону, — помню только, что когда-то летом. Помню, что всегда было жарко. Хотя у нас всегда было жарко, поэтому я могу ошибаться.
— Зачем мы здесь?
— Скоро увидишь.
Эфрат была спокойна, как и всегда, она знала, что старый друг не одобрит ее идею, а потому ничего не сказала Йозефу, решив ограничиться кратким сообщением, которое набирала сейчас. Закончив с сообщением, она снова посмотрела на Рахмиэля, который уже отвернулся к сцене. И сделал это точно в тот момент, когда на сцену поднялся высокий молодой, как можно было подумать, парень. На первый взгляд ему было не больше двадцати пяти, но за первым взглядом следовал второй, и улыбка сходила с лица смотрящего. Первому взгляду представала милая улыбка в сопровождении голубых глаз и почти романтичных кудряшек. Второму повезло куда меньше, ведь если присмотреться внимательнее, можно было заметить, что эти голубые глаза почти не моргают, они без устали смотрят на любого, кто заговорит с их обладателем, они заняты поиском слабости, которая позволит обездвижить жертву. Эфрат был хорошо знаком этот взгляд. Такой был у половины ее жертв. Они всегда смотрели на нее в упор, когда она шла им навстречу по темной аллее. Психопатов отличает особенное умение подолгу смотреть людям в глаза и не моргать. Эти глаза ждут, прощупывают, пытаются понять, как получить желаемое на этот раз. Из этих глаз сочится яд. И когда наблюдателю удавалось его почуять, на смену улыбке приходила гримаса, и обнаруживалось, что кудри едва закрывают горб. И даже кажущийся таким мягким и искренним голос превращался в то, чем он был на самом деле, голосом дешевой и грязной столовой, куда по водостоку стекалась вся городская грязь.
— Видишь его? — спросила Эфрат. Рахмиэль кивнул.
— Это очаровательное создание, от которого даже меня начинает подташнивать, супруг той дамы, что так приветливо на нас посмотрела при входе.
— Оу… теперь понятно, отчего такое чувство, что его одевает бабушка.
— Держу пари, она даже пахнет этой бабушкой. Ну или мамой… — добавила Эфрат, — как ты понимаешь, это не то место, где при появлении клиента будут выбрасывать сигарету.
— Или шлюхой. Я может быть слишком консервативен, но в моем мире на улице курят или парижанки или шлюхи. А мы не в Париже.
— Ты правд, мы неприлично далеко от Парижа, — Эфрат любезно улыбнулась далеко не любезной официантке, которая подошла принять у них заказ, — это, кстати была «менеджер ресторана».
— То есть в данном случае свинопас? — уточнил Рахмиэль.
— Свинопаска, не забывай про феминитивы. В данном случае это может быть единственным свидетельством в пользу принадлежности этого существа к женскому полу.
— Да уж, у нее побольше чем у меня будет, — рассмеялся Рахмэль.
— Хотя у тебя немаленький, — Эфрат пыталась сохранять серьезность, но получалось плохо.
Эфрат что-то сказала официантке, и та ушла.
— Что ты сейчас сказала?
— Я попросила две кружки пива.
— А на каком языке ты попросила две кружки пива?
— Тебе лучше не знать, — ответила Эфрат, — но поверь мне, в этом городе мало кто хочет его слышать.
— Так что мы здесь делаем? — спросил он и Эфрат его услышала, несмотря на музыку.
— Ты любишь кино?
— Внезапно, — слегка удивился он, — но допустим, что люблю. С попкорном. А что?
— Если бы ты любил кино получше, то мне бы пришлось куда меньше объяснять.
В этот момент официантка вернулась с двумя бокалами светлого пива. Эфрат вежливо кивнула в знак благодарности, но не притронулась к напитку. Как и Рахмиэль. Сидевшие вокруг не скрываясь разглядывали их, издавая при этом самые разнообразные звуки, часть из которых даже могла быть речью.
— Есть хороший фильм, про мафию, полицию и двух странных парней. Они тоже не знали особенно, куда им ехать и кого искать, но так получалось, что им всегда удавалось находить плохих парней. И когда другие были бессильны, когда система правосудия не могла дотянуться туда, где скопилось слишком много грязи, когда мелкие гнусности превращались в настоящую скверну, тогда… наступало время Святого Лорана!
Эфрат ударила в пол тонким каблуком, не столько тонким, сколько внешне хрупким, переплетенные между собой золотые буквы YSL казались иллюзорными, но в действительности могли преодолеть любые преграды. Эфрат встала и медленно пошла в сторону коридора, в конце которого должны были находиться комнаты для дам и джентльменов, если бы таковые посещали это заведение. По дороге она не забыла посмотреть на сцену самым однозначным из своих взглядов. Ее туфли и правда носили имя упомянутого святого. Но никто их тех, кто провожал ее глазами, об этом не знал. Не знал этого и кудрявый музыкант, который, выдержав небольшую паузу спустился со сцены и пошел за ней следом.
Пройдя несколько метров по коридору, Эфрат повернула за угол, где и остановилась. Не прошло и минуты, как из-за поворота показался музыкант. Весь его вид должен был внушить потенциальной жертве доверие и ту самую уникальность, которую каждый психопат создает для своей добычи. Эфрат мило улыбнулась и облокотилась спиной о стену, расставив ноги чуть шире, чем это можно было ожидать.
