музея Спарты и Афин, и на самом Западе сохранилось также лишь две подобных статуэтки ныне в Латеранском музее[398]. В данном обзоре памятников Константинополя мы должны также припомнить, что, по свидетельствам историков, изображения Доброго Пастыря украшали собою площади и фонтаны города в древнейшую его эпоху.
И вообще, самое краткое рассмотрение собранных в музее христианских древностей наводит yа мысль, что Византия первых императоров еще должна сохраняться под почвою нынешнего города, так как даже между этими обломками явно преобладают две эпохи: древнейшая, до VI столетия включительно и позднейшая, начиная с ХI-го века. В том же убеждает нас и общий осмотр различных руин в городе и характер многих находок последнего времени. В одном из домов близ водопровода Валента[399], нам показали напр. две барельефные плиты из мрамора с изображением двух гладиаторов, вооруженных короткими мечами и щитами на отвес; в поле по сторонам фигур изваяны венки и лавровая ветвь; фигуры сделаны горельефом; по верхней койме имеется надпись, наскоро нами списанная[400]; на одной плите:
EQANON
IOIRANNEIKHSASMENT
LEMOIRAKRATAIHHISAGE
HNKAINUNTUNBUSIPROKSIMAIESCATO
BIOTOUCEIRSINFONIAISAMARANTOU
в одном венке IND, в другом Г; на другой плите:
PIKTEISASPEM KS
NEMOUALBENoUDEISMOIRA
NETIEPRoToGARoUTWSE – / –
UPALAMAISINEMENNEKUN
ENEATAFHNAI
на щите гладиатора монограмма А В.
Во дворе патриархата, на стене самого дома патриарха можно видеть также большой, слишком в аршин высоты, барельеф: внизу изваяно изображение Христа благословляющего, над ним Архангел, держащий медальон или икону с изображением Христа; по рисунку головы Христа – насколько можно рассмотреть снизу – барельеф принадлежит эпохе иконоборства, или вообще ранее Х-го столетия. Другой барельеф с изображением юноши в античном стиле саркофагов не позже V-го века.
Варварски грубое исполнение многих скульптур древнейшего периода, Византии в глазах многих исследователей свидетельствует об упадке скульптуры в V или VI веках или о том, что эта отрасль искусства была в эту эпоху в загоне. Таковы барельефы пьедестала Обелиска на Ипподроме, которых тяжелый, еще римский пошиб, действительно бросается в глаза. Но как же должны мы примирить этот взгляд с общепризнанным совершенством диптихов из слоновой кости – произведений именно V и VI столетия? Очевидно, и здесь мы должны будем со временем различить две эпохи: позднеримского, ремесленного пошиба на византийской почве господствовавшего в IV и начале V века, и эпоху Возрождения греческого искусства со второй половины V-го столетия. Здесь было бы не место даже и кратко говорить по вопросу, за отсутствием именно в Константинополе материалов, его освещающих, и мы ограничимся только одним замечанием, что и по отношению к скульптуре должна быть приложена историческая мерка стиля, хотя бы в тех случаях, где иные данные отсутствуют. В самом деле, общее наблюдение Лабарта[401], что консульские диптихи, исполненные в Константинополе гораздо выше тех, которые были сделаны в Италии, и что это показывает на возрождение искусства на Востоке, относится именно ко второй половине V-го столетия и началу VI-го и может быть приложено к определению церковных диптихов и книжных окладов. Если позволительно гадать о том материале исторической науки, который откроется со временем для археологической науки на Востоке, то, действительно, раскопки в Константинополе должны дать множество памятников совершенной эпохи V-го, VI-го века, хотя бы бесследно пропали все барельефы из слоновой кости, которыми были украшены множество дверей св. Софии. От эпохи иконоборства и IX века должны сохраниться эти резные складни и иконостасы на слоновой кости и дереве, которые так любопытны для изучения русских древностей этого рода[402]; от позднейшей эпохи украшенные резьбой шкатулки, как бы много ни вывезли их после 1204 г. на запад.
Мозаические переносные иконы были в Византии с древнейшего времени (хотя византийцы должны были перенять мелкую мозаику еще от древней Греции) одним из наиболее редких видов иконописи; но прочность и драгоценность производства, и колоритность этой живописи в пределах простых, но глубоких тонов заставляли иногда в древнюю эпоху предпочитать этот вид другому, до тех пор, пока самое распространение икон и влияние иконоборческой эпохи не усилили работы красками. Ближайшее доказательство этого факта мы находим, по – видимому, у Никифора, который об иконоборческом патриархе Никите под 768 годом рассказывает[403] следующее: Tèav en to_v eke_se òdruméenoiv t%wn proéodwn oâkoiv, $av Rwma_oi sekréta (домики для крестных ходов или процессий) tèo te micrèon déomhma kaì tèo méega, to%u Swt%hrov kaì t%wn |agòwn o"usav dièa yhfòdwn crus%wn kaì khrocéutou $ulhv e|ikonografòav apéexuse. По – видимому, затем уже с X-го столетия этот род икон становился более и более редким, и самое искусство изготовлять мелкие мозаические кубики для подобных работ было забыто. По крайней мере, известная икона флорентийской ризницы (Opera del Duomo) составлена уже из кубиков только частью, где нужно было сделать блики, контуры и пр., остальное же все на этой иконе сделано красками по левкасу. Не упоминая о других иконах мозаического изделия, находящихся на Западе, безусловно позднейшей эпохи и, кроме своей техники, мало чем замечательных, мы укажем на одну маленькую иконку в Московском Публичном музее, исполненную, быть может, около VIII – IX столетия, замечательно мелкою мозаикою по восковому фону. Не продолжая далее подобных указаний, которыми надеемся снабдить впоследствии скудную историю этого производства в общем очерке византийской мозаики, остановимся на одном памятнике, находящемся в Константинополе, в церкви патриархата.
Близ южной алтарной двери его главной церкви во имя св. Георгия, возле священной колонны, мы видим в большом окладе мозаическую икону Богородицы с Младенцем на левой ее руке по типу Одигитрии. Слегка наклонивши голову к Младенцу, Мария прижимает правую руку к груди; Младенец смотрит прямо, держа свиток в левой руке и благословляя правою[404]. Богородица одета в темно коричневый (древне – пурпурный) гиматий, с зелеными коймами; руки Богородицы и все тело Младенца, кроме лица, покрыты ризою. И хотя, при положении иконы, нам невозможно было рассмотреть ее подробно, ни сделать заключение о стиле и эпохе, все же древний характер этого произведения, исполненного из мельчайших кубиков мозаики, выступает в юном лике Младенца, в античной простоте лика Богоматери, румянце на ее щеках, красноватом оттенке тела.
Рядом с этою иконою, по другую сторону колонны[405], имеется другой мозаический образ Иоанна Предтечи, но уже из разряда монументальных икон, и по всей вероятности спиленный в древней церкви (Паммакаристы, откуда перенесена и колонна) патриархата. Стиль произведения этого указывает на XIII – XIV столетие. Предтеча держит в левой руке хартию с надписью, но нижняя часть фигуры или разрушена или так закопчена, что ее
