поснимают.
— У тебя же все материалы были, тем более с поличным взяли. Ты и сама живцом была. Этого мало что ли?
— Я была не живцом, я была там, потому что он меня подловил. Подловил и привёз на тот лужок…
— И где он тебя подловил?
— Да какая разница! Прямо на дороге, подрезал и подловил. У него всё готово уже было.
— Он знал, получается? — удивляюсь я.
— Может, знал, может, не знал, — отвечает она, не открывая глаз. — Смысл в том, что это уже неважно.
— И кто его так страхует, что даже РУОП не смог ничего сделать?
— Бл*дь, Рома! Чё вот ты выспрашиваешь? Какая тебе-то разница?
— Серьёзно⁈ — усмехаюсь я. — Какая мне разница? Да такая, что он ночью пришёл ко мне на работу и рассказал очень подробно, как будет резать моё тело и поддерживать во мне жизнь, чтобы я не отключался, но чувствовал все движения скальпеля.
Я поднимаюсь со стула и тоже подхожу к дивану, но сажусь на некотором расстоянии от Марины.
— Ну, значит веди себя осторожнее. Можешь уехать, например, куда-нибудь. В Москву, скажем. Или в Турцию.
— В Турцию-то с тобой только, — говорю я и, протянув руку, опускаю на её ладонь.
Она её не одёргивает.
— Отпустили, потому что сделали вид, будто прогнулись, — качает головой Марина. — На них давили, типа, вот и пришлось отпустить. Им не Хан нужен, а… кое-кто другой, в общем, тебе знать не обязательно. И через Хана они хотят большую рыбу поймать. А мы влезли вообще не в своё дело, потому что у нашего шефа свои расклады, и он с губером мутит, и, похоже тоже Хана брали лишь как разменную монету, чтобы потом выпустить под определённые условия. То есть мы с тобой жизнями рисковали, чтоб кто-то себе какой-то там источник финансирования получил. Сраный денежный поток! Ты понимаешь, ради чего меня хотели по кругу пустить? А теперь ещё и крайней сделали! Иди сюда!
Я пододвигаюсь к ней ближе. Она порывисто подаётся ко мне, обнимает за шею и целует. Горячо, со страстью и силой. До крови. Нацеловавшись вдоволь, она отваливается от меня, как насосавшаяся пиявка.
— Ты только смотри, Рома, не нафантазируй себе чего. У нас будущего нет. Ты понял?
— Как это нет? — смеюсь я. — Мы же на море собирались. Вино, рыба, шашлык, солнце, песок. Разве это не будущее?
— На море поедем. Почему не съездить? Да только дуростей детских, соплей розовых и всего вот этого не надо, ладно?
— Вот смотрю я на тебя, Мариш, и восхищаюсь. Ангельское личико и тело Афродиты. А в руке плётка, ну как так-то?
— А ты плётки не бойся, — подмигивает она и смеётся. — Ты ей радуйся. Не пистолет же. Ладно, Миронов, всё, уходи. Мне к шефу надо идти. На выходных я тебе позвоню. Понял? Жди, в общем.
К казино подъезжаем ближе к девяти вечера. У чёрного входа маячит хрупкая фигурка Бэмби, собственной персоной. Вот ведь неугомонная. И бесстрашная.
— Ром! — Алёна делает шаг ко мне, но тут же останавливается, увидев, что из машины вместе со мной выходит Череп. — Опять он…
Последнюю фразу она произносит не раздражённо, не обиженно, а как-то… капризно что ли.
— Алён, ты извини, но сейчас реально некогда, — чмокаю её в щёку и подхожу ко входу двери.
— Стой! — Череп опережает меня, открывает дверь и заглядывает в здание. — Свободно.
Так, я-то зайду, а вот ему куда деваться. Ему ж по-любому надо со мной рядом быть. Не будет же он в зал со мной на смены выходить. Хотя, почему нет?
— Ну я тогда пойду! — сообщает Алёна нашим спинам.
— Давай лучше с нами, цыпа! — Череп делает рукой приглашающий жест, но оленёнок презрительно фыркает в ответ и удаляется в сумрак.
У чёрного входа внутри выставлена охрана, меня пропускают, а вот Черепа просят подождать.
— Свободно? — спрашиваю его с издёвкой. — Куда ты только смотрел-то?
— Так это ж свои… — он пожимает плечами.
Свои или чужие — неважно, внутрь они его не пускают. Нет, говорят, и точка.
— Ну, ладно, пошли через центральный вход войдём, раз тут такие дела.
— В натуре, надо было сразу, чё мы сюда-то, как мазурики? — злится Череп.
Мне, честно говоря, вообще по барабану, можно, нельзя. Ничего он не сделает, Серов этот. Я ему больше нужен, чем он мне. Хотя, сейчас, может статься, что возможная смена владельца волнует его куда больше, чем выход казино в стабильно большой плюс.
Мы идём через парадное, так сказать, и сразу двигаем к Серову в кабинет. Череп остаётся у двери, а я захожу в кабинет.
— Виталий Андреевич, хотел в известность вас поставить, что со мной сегодня человек будет.
Серов выглядит взъерошенным и замороченным. В руках почти сгоревшая сигарета, он внимательно изучает листок, на котором в ряд идут ряды чисел. На меня он бросает беглый взгляд и тут же возвращается в свои расчёты.
— Вы там охране сообщите, чтобы не доставали.
— Что за человек? — задумчиво переспрашивает он, но мысли его витают где-то далеко, так что я тоже не трачу время на лишние слова.
— Мой человек. Сопровождающий. Охранник, если так более понятно.
— Охранник? — он поднимает глаза. — Ты прям такой крутой стал, что личным телохранителем обзавёлся?
— Сообщите службе охраны.
Серов набирает воздух, чтобы что-то сказать, но передумывает, звонит по короткому внутреннему номеру и отдаёт распоряжение, чтобы телохранителя пускали в зал и в стафф.
Череп деловито осматривает стафф, путь до зала, а заодно кухню и выход к лестнице, ведущей в гостиничные номера.
— Это чё за морда? — недовольно фыркает Юрик, который сам, вообще-то, рыжая морда. — Новенький что ли?
Череп ничего не говорит, но Юрику хватает одного взгляда, довольно красноречивого, надо сказать. Он тут же делает вид, что ничего не говорил и ничего необычного тут нет. Подумаешь, сидит посторонний чувак.
— Это инспектор, — говорю я. — Из милиции. Будет за нами приглядывать.
В стафф заглядывает Ирина.
— Явился, — бросает она. — Вообще-то у нас уже час с лишним как смена идёт.
Взгляд у неё усталый и суровый. Опять на что-то обиделась.
— Ир, дела
