к животу.
«Пусть это прекратится, пусть остановится! Остановись, хватит, остановись, хватит, хватит, хватит!»
– Остановись!
Шкатулка обожгла пальцы, но выпустить её Лика не смогла.
Шум прекратился. Ветер стих. Песок больше не клевал спину. Лика открыла глаза.
Яростную стихию будто дёрнули за поводок, как сторожевого пса. Лика встала – песок скатился с неё плавными, неспешными струями – и в ужасе огляделась.
Буря замерла. Крупинки лениво витали вокруг, словно в толще воды: в пустыню будто вернулось Южное море и поглотило её незримыми водами. Лика взглянула на крышку шкатулки, и крик застрял в горле. От пальцев тянулись золотые светящиеся нити, которые утекали под крышку. А цифры ускорили ход настолько, что Лика даже не смогла разобрать их значения.
«Что происходит? Что это?»
Стало тяжело дышать, а затем накатила слабость и ноги подкосились. Но пальцы почему-то остались судорожно сжатыми, будто их вплавили в металл. Лика хотела выпустить шкатулку, но не смогла их разжать. Она закусила губу, вскинула голову, изо всех сил попыталась отнять руку – и тут увидела вход в пещеру. Он был недалеко, в каких-то десяти шагах. Пошатываясь, Лика шла к спасительному входу. Она еле-еле добралась до пещеры и со стоном ввалилась внутрь.
Упав на спину, Лика взвыла. Боль была такой, словно внутри переломало кости и вывернуло суставы. В животе будто свернулись змеи. Лика закричала и сквозь крик услышала щелчок.
Ещё одна цифра замерла на крышке шкатулки. И сразу же получилось разжать пальцы и призвать шкатулку в пустоту.
Буря взревела, с гневом сорвавшись в безумную круговерть. Лика лежала на спине, чувствуя, как боль стихает. Руки, казалось, дрожали каждой мышцей, зубы невозможно было сомкнуть – настолько всё тело колотило. Лика даже не услышала приближающиеся шаги.
– Лика! Лика, что случилось? Лика! Что с тобой?
Руки у Шора были холодными и мокрыми, с волос и одежды ручьём лилась светящаяся вода. Лика кое-как подняла взгляд и увидела, что знак на лбу парня горел ярче, чем когда-либо.
– Шор… вода…
– Ерунда, я в порядке, что с тобой стряслось? Ты… Лика, твои волосы… – Шор посадил её, прислонив спиной к стене, и с удивлением поднял посеребрённую сединой длинную, змеящуюся прядь.
А Зуен ведь совсем недавно отрезала Лике косы до затылка!
– Шор, шкатулка, прости, я призвала её! Из пещеры вырвалось какое-то ядовитое облако! Я выскочила на улицу, в бурю. А потом… потом случилось что-то странное: я не могла отпустить шкатулку! И всё замерло, всё замерло! Буря, ветер, песок! Было так страшно! Я думала, что потерялась, что ты погиб, что… – голос сорвался, и она заплакала.
– Тише, тише, успокойся. – Шор взял её за руки. – Я здесь. Я больше за тебя переживал. Лика, ты как будто стала… старше.
– Что? О чём ты говоришь?
Шор поднял плечи, словно не знал, как выразиться, и сказал как есть:
– Ты выше! Посмотри, и волосы отросли, и лицо изменилось. Ты не видишь разницы? Выглядишь как моя ровесница!
Лика посмотрела на руки. Пальцы на левой как будто стали длиннее. Кожа была гладкой, здоровой.
– Шор! Ссадины! Порезы! Их нет! И на коленях тоже! – Лика вспомнила нити света, которые забрала шкатулка. Забрала. – Шор. Шкатулка остановила не бурю, а время.
– Это её секрет, – пробормотал Шор. – Дай посмотреть!
– Нет! – взвизгнула Лика. – Я не возьму её! Она состарила меня!
– Лет на пять, не больше, – попытался успокоить Шор.
– Я не могла её отпустить! А если… а если в следующий раз она убьёт меня?! Превратит в пепел!
– Ты брала её в руки множество раз, и я тоже держал. Наверное, получилось как-то запустить скрытый механизм. Вспомни, что ты делала, когда это случилось?
– Я не хочу разбираться с секретами! – воскликнула Лика – и не узнала свой голос. Он стал глубже, взрослее и чем-то похож на мамин. Интересно, как бы она отреагировала? Велела бы держать себя в руках.
«Вот Шор совсем не волнуется. Наверно, он и не такие чудеса видел».
– Ладно, – Шор примирительно поднял руки, – я не буду мучить тебя вопросами.
Шор помог Лике подняться. Вместе они вышли наружу. Буря стихла, а эль-Тун, ещё более тусклый и мрачный, перестал дымиться. Зато чуть дальше, на востоке, вихрился клуб чёрного смога. И навстречу ему двигалась армия под белыми флагами.
– Это Зуен, – сказал Шор, – Это её дым. Её дар.
– А там – отрицатели?
– Наверняка.
– Значит, в городе сейчас никого?
– И две армии слишком заняты друг другом, чтобы обратить внимание на нас, – закончил её мысль Шор.
Они переглянулись, взялись за руки и направились в эль-Тун, чтобы после навсегда его покинуть.
«Не твой ли это план, Двуликая? Но если тебя нет, то всё так складывается, потому что… я – бесценная?»
Благословенный город эль-Тун истекал кровью. На дорогах стыли багровые ручьи. Шум-трава тлела, окутывая дома чёрной паутиной. Лестница храма была скользкой от крови – айнэ насадили отрицателей вверх ногами на пики. Лика смотрела на тела с отвращением и крохотной долей торжества. Ей нисколько не было жаль этих людей.
Потому что на пути к храму Шор и Лика переступали через сотни погибших мучеников эль-Туна. Ещё больше мёртвых было у подножия храма: люди ждали, когда отрицатели откроют двери, чтобы утолить жажду. И не дождались.
Шор остановился, присел около одной женщины с ребёнком на руках и покачал головой.
– Умер от жажды. А она была ещё жива, когда пришли айнэ. Её убили ударом в сердце, – Шор повёл пальцем над лужей крови. – Избавили от мучений.
– Люди взбунтовались? – спросила Лика, не в силах оторвать взгляда от лица женщины. Хотелось запомнить её. Чтобы, если они выживут, хоть кто-то о ней помнил.
– Вряд ли. Думаю, после нашего побега айнэ вернулись в город и захватили его, а сейчас прибыли подкрепления отрицателей. И теперь они все воюют за эль-Тун. Нам надо торопиться.
Шор оглянулся. Позади, за чертой города, чёрный дым накрыл значительную часть поля боя. Крики и лязг оружия, взрывы и вопли умирающих были слышны даже отсюда. Шор достал из шкатулки нож, подбросил в руке.
– Я пойду. Спрячься.
– Хорошо.
Шор подошёл к дверям, прорезал проход и проник внутрь храма. Какое-то время Лика сидела неподвижно, вглядываясь в проход. Она уже начала паниковать, но тут Шор вышел и махнул ей рукой.
Лика взбежала по лестнице, оставив в крови отпечатки ступней.
– Здесь никого, – сказал Шор и вытер лезвие о штаны. В ответ на красноречивый взгляд Лики он смутился и поправился: – Больше никого.
Она не стала расспрашивать.
Стены храма были раскрашены кровью. Узоры, символы,
