Макина не ответила. Впервые за все время нашего знакомства она проявила невежливость, и это показалось мне далее страшнее того, что я увидел за белой дверью. Мы очутились в узком проходе, слева была еще дверь, за ней — шкафчики и душевая. А потом, вслед за Лизой, я ступил на железный пол, весь в маленьких дырочках. Там лежал мужик в белом комбинезоне с вывернутой шеей.
— Дезинфекционный тамбур, — определила Лиза. Дальше, за тамбуром, нас встретила совсем другая преграда — полиэтиленовая пленка от пола до потолка, а в пленке отыскался проход, откуда дул очень сильный ветер.
Я сделал шаг и попал в усилитель. Совсем не такой, как у Макиной, но ведь именно благодаря ей я научился опознавать невидимый портал. Для непосвященного человека это была всего лишь маленькая комнатушка с голыми стенами, покрытыми серой плиткой. Ни окон, ни дверей, только воздуховод под потолком, забранный частой решеткой. Но прямо перед нами, в противоположной стене, зияли два низких сводчатых прохода. Мне пришлось пригнуться, чтобы пройти, а Лиза проскочила свободно.
Я не ожидал, что усилитель меня пропустит, однако он не только пропустил, но почти моментально подстроился под мой рост. Наверное, Макина имела над этой техникой порядочную власть, хотя внутри, даже для нее, все оказалось в диковинку.
Скрипач построил развертку так, как ему хотелось. Никаких девчоночьих дворцов, разноцветных павлинов и говорящих ромашек. Скорее всего, ему не хватало энергии или каких-то неведомых компонентов, чтобы завершить начатое. И вообще, похоже, он оставался в Москве очень одиноким человеком. В узких коридорчиках Зазеркалья даже двое не смогли бы разминуться.
В последний раз я обернулся на раздувшийся парусом полиэтилен и удивился, как легко мы прошли. Я уже и позабыл про убитых штампов, но с минуты на минуту здесь могли оказаться другие, для кого портал не представит трудностей. В ярыгинскую квартиру никто не сумел бы даже войти...
— Никто не сможет проникнуть вслед за нами, — уловила мои терзания Макина. Внешне она не пошевелила даже мизинцем, но проход во внешний мир захлопнулся. Я протянул руку и потрогал гладкую иссиня-черную стену.
Тупик.
— Саша, не отставай, пожалуйста, мне страшно!
Дождаться таких слов от Лизы! По-моему, проще дождаться, чтобы Ленин в мавзолее ожил...
Мы поднимались вверх, след в след, по узким высоким ступенькам, словно вырубленным в гранитном монолите. У Скрипача явно хватало проблем с психикой, но в чем-то угадывался скрытый смысл. Он потянул свои коридоры наверх, зная, что находится под землей. Как ни крути, а тянулся к солнышку...
Но никакое солнышко нас не ждало. Внизу ревел водопад. Мы стояли на узком карнизе, поднимавшемся спиралью внутри грандиозного каменного колодца. Словно угодили в жерло вулкана, только вместо лавы внизу бушевал горный поток. Черные влажные стены содрогались от падения сотен тонн воды. Я не видел, где брала начало и куда стремилась эта подземная река. Тысячи ледяных капель висели плотным облаком, подсвеченные слабым голубым сиянием, идущим сверху.
Я задрал голову. На неимоверной высоте зиял кусочек ночного неба, и прямо в жерло вулкана смотрелась пронзительная голубая звезда. В первый и наверняка в последний раз в жизни я увидел звездную радугу, совсем не такую, как обычная радостная полоска, всплывающая во время дождя. Скорее всего, человеческому глазу не хватало каких-нибудь нервных окончаний, чтобы определить ее цвет.
Это походило одновременно на радугу и на диковинное северное сияние. Зыбкое, струящееся полотнище заполняло воздух между мокрых утесов, оно переливалось от черного к фиолетовому, темно-синему, а дальше — к нежно-бирюзовому, постоянно меняло форму... Точно целая толпа невидимых гимнасток размахивала своими ленточками... Я замер с открытым ртом, окончательно забыв, зачем пришел. Где-то здесь прятался хозяин этого жуткого великолепия.
До меня вдруг дошло, что ничего этого нет, что я вижу и чувствую лишь то, что создал его воспаленный мозг. Возможно, так он видел свою гармонию, но мне хватило минуты, чтобы захотеть немедленно бежать из этого места...
Я с опаской пригляделся к скользким грубым ступеням, вырубленным среди валунов. Даже отсюда, сквозь завесу воды и полыхание радуг, было видно, что подниматься придется, прижимаясь спиной к неровным стенам, и я уже открыл рот, чтобы попросить Лизу пустить меня первым... Как вдруг она шагнула прямо в пропасть. Не пошла направо, по ступеням, ведущим вниз, а провалилась во мрак.
— Саша, прыгай. Я нашла его.
«Это фантом, — повторил я несколько раз. — Всего лишь декорация, ничего этого нет — ни воды, ни пропасти, сплошное наваждение!»
И шагнул вслед за ней, представив себя легким, как маленькая пушинка...
Макина стояла по колено в потоке бешено несущейся пены. Как ни странно, на дне оказалось далее светлее, чем наверху. Водопад обрушивался из расщелины на высоте не менее двадцати метров, кружил водоворотами и с диким ревом исчезал во мраке. Я вдыхал влажный воздух, но одежда оставалась совершенно сухая. Лиза прошла еще пару шагов и очутилась на краю воронки, словно под нами находилось сливное отверстие, как на дне ванны.
Скрипач лежал лицом вверх, его длинный шарф то исчезал в омуте, то снова выныривал, не желая оставлять мертвого хозяина. Этот Скрипач как две капли воды походил на того, что заманил нас в метро, даже распахнутые глаза смотрели с тем же выражением. Но я сразу понял, даже до того, как Макина плюхнулась на колени, что этот музыкант и был настоящим.
Ее первой любовью.
Ее парнем.
Он не растворялся и не дымил, как штампы. Скафандр, укрывавший и менявший очертания его настоящего тела, был прорван в нескольких местах. Стреляли в упор, из какого-то тяжелого оружия, теперь уже не важно. Наверное, он не мучился и умер сразу...
Лиза махнула рукой, точно отгоняла комара, и все пропало. Пропасть, водопад, запахи и шум. Еще секунду назад я боролся с потоком воды, упираясь в неровное каменистое дно, и потому не успел сгруппироваться, свалился на пол.
Такой же зеркальный пол, как в Лизкином звездолете, только комната очень маленькая, низко — зеленый потолок, и никакого бассейна по центру. Ни цветов, ни дворцов, однотонный зеленый купол, спускающийся со всех сторон до земли. Из Скрипача вытекло много крови, и вообще... Он практически взорвался внутри своего второго тела, как взрывается глубоководная рыба, если ее вытащить на поверхность.
Я не хотел смотреть на это, с меня сегодня хватило. Я просто отвернулся, чтобы не смущать Лизу.
— Его убил тот человек в белом, — ровно произнесла Лиза. Она так и не прикоснулась к мертвецу, просто сидела рядом на пятках и слегка раскачивалась. Прямо как наши женщины, когда у них убивают близких. — Я уже сняла показания инфоматрицы, это ведь часть моего усилителя... Они обманывали, а мальчик верил и готовил для них новых штампов. Он делегировал им управление пастухами, а сам даже не выходил на поверхность.
