– стержень нашего дуэта, идеальный парень, этого достаточно.
– Мне хочется разбить твою большую голову об эту стену…
– Бип, бип, биииип! Активирован радар на плохую девушку.
– Я еще не твоя девушка.
Черт возьми, мне все равно, я просто хочу услышать от тебя, что мы вместе, потому что жизнь без меня – это не жизнь. Ну, что-то в этом роде.
– Еще какие-нибудь безумные идеи?
– Печь тебе печенье без глютена, вязать свитер, сортировать трусы по цвету…
– Ты никудышная девушка.
– Это ты никчемный парень! – возражает она, указывая на меня пальцем.
– Ты же знаешь, что это неправда, дорогая. Тебе просто нужно признать, что я лучший из нас двоих, и я позволю тебе поцеловать меня.
Она смотрит на мой рот, отклоняется и снова вздыхает.
– Мне действительно нужна эта штука, чтобы не чувствовать себя так паршиво.
– Эта штука?
– Да, эта странная штука, которая заставляет людей делать странные вещи…
– Ты можешь сказать одно слово, Кэрри: П.А.Р.А.
– Точно.
Становится смешно от ее притворно раскаивающегося вида.
– Это ведь ты пришла сюда в своем пла…
– Черт возьми, хватит уже об этом!
– Тогда перестань хотеть сделать что-то, чтобы стать кем-то другим. Мне это не нужно, ты уже соблазнила меня своими угрозами и жутким характером. Ты действительно хочешь потратить время на разговоры, а не насладиться этим прекрасным телом?
– Как я могла мириться с таким высокомерием?
– Повтори еще раз, – говорю я, отходя от двери.
– Ты очень хорошо меня услышал.
– У меня в ушах молоко, я не уверен.
– Я скучала по тебе, – вздыхает она, прячась под одеяло.
Эти слова врезаются в мой мозг, впервые она так себя ведет. Больше нет игры и актеров, только Кэрри, и я умираю от желания ее обнять. Стягиваю одеяло и отбрасываю его в сторону.
– Повтори еще раз.
– Проще было убежать, чем смириться с тем, что я чувствовала. Но слишком трудно быть на расстоянии. Я хочу…
– Чего же ты хочешь?
– Ты знаешь…
– Скажи.
Она прикусывает губу, ее грудь поднимается и опускается.
– Скажи, – повторяю я, ставя одно колено на матрас.
– Тебя.
– Аллилуйя!
Забираюсь на кровать и устраиваюсь над ней. Ставлю ноги по обе стороны от ее тела, развязываю ремень нелепого плаща и широко распахиваю полы. Черт возьми, кружевное белье настолько тонкое, что я без труда различаю, что скрывается под ним. Это настолько смущает, что я отвлекаюсь от основной темы. Хватаюсь за выступы ее трусиков и стягиваю.
– Дон, у нас вообще-то серьезный разговор.
– Минуточку.
Повторяю тот же жест.
– Может, прекратишь этот цирк?
– Ты заслуживаешь парня, который рвет трусики.
Она хлопает меня по запястьям, заставляя сдаться.
– Ничего, когда-нибудь получится, – ворчу я в сторону непокорной ткани.
– Донован…
– Я слушаю, на чем мы остановились? Ах! Да. Ты ужасно скучаешь по мне и винишь себя за то, что сбежала, а я ужасно скучаю по тебе.
Она тянет за локоны, чтобы прикрыть лицо, я провожу по ним пальцами, наслаждаясь их мягкостью. Ее щеки раскраснелись. Она слишком мила, когда говорит искренне. Пора положить конец этому бесполезному бою. Я выиграл.
– Тебе просто нужно было сказать мне, чтобы я снова стал твоим парнем, все остальное – лишнее. Мне нравится, когда ты угождаешь мне, но это ничего не меняет, я влюбился в тебя, как только увидел.
– Правда?
– Нет, но в твоих книжках это всегда работает.
– Вот сволочь! И ты смеешь утверждать, что ты лучший?
– Это ты ведь захотела порвать со мной, это ты стерва.
– Вовсе нет! Это был просто поворот сюжета!
– Перестань, не тешь себя иллюзиями, все и так знали, что, в конце концов, ты передумаешь.
Она хмурится. Ведь знает, что я прав, и это сводит ее с ума. Поэтому она обязательно будет угрожать мне.
– Я проэпилирую тебе яйца, чувак.
Ну вот!
– Все повторяется, дорогая. Петля закручена. А теперь поцелуй меня, чтобы я тебя простил.
Она поднимается, чтобы дотянуться до моего рта, но я откидываю голову назад, заставляя ее двигаться еще дальше.
– Дон…
Ловлю свое имя между губ и отталкиваю его языком, тяжело опускаясь на нее. Ее ноги смыкаются вокруг моих бедер, руки обвивают мою шею, и наш поцелуй стирает все границы. Она полностью сдается, и я чувствую это так глубоко, что вздрагиваю от удовольствия.
– Именно тогда я и влюбился в тебя, Кэрри Волински. Когда ты впервые поцеловала меня, разлив молоко.
– Смелая вылазка, солдат! Я горжусь тобой.
– Теперь твоя очередь.
– Делать что?
– Признаться мне в любви!
– Это так не работает.
– Так поступают хорошие девушки. Да ну, когда же?
– Когда разливают молоко.
– Всего через двадцать минут?
– Я бы сказал, максимум пятнадцать.
– Недели страданий от неразделенной любви… Итак, если проанализировать, чувства проявляются в обливании лица жидкостью?
– Да.
– Белой, теплой жидкостью… – продолжаю я, выгибая одну бровь. – В самом деле, это великолепно!
Устраиваюсь на ней и расстегиваю молнию на брюках.
– Даже не думай об этом.
– Просто хочу показать тебе, как сильно тебя люблю.
– Спрячь свой агрегат, этого не будет.
– Ты…
– Никогда.
Падаю вперед и перекатываюсь на спину, притягивая ее к себе. Она прижимается щекой к моей груди и скользит ногой по моей. Конечно, я не всегда буду лучшим парнем в мире. А Кэрри, безусловно, большую часть времени будет просто сумасшедшей девушкой, но меня это устраивает.
– Амелия здесь, у нее наверняка найдется приличная одежда для тебя.
– Для чего это?
– Мы официально вместе, поэтому нам нужно пожениться и завести ребенка, у которого будут твои волосы и мои глаза.
– Можно сначала съесть пиццу?
– Думаю, до этого мы сможем перекусить чем-нибудь легким.
Смотрю на ее обнаженное бедро и черное кружево, покрывающее ягодицу.
– Вообще-то, сначала стоит отдать должное этому наряду. У него было неудачное начало, давай дадим ему второй шанс.
– Как нам?
– Прямо как нам.
29. Донован
Устроившись поперек моей кровати, Кэрри грызет ногти и наблюдает за тем, как я собираю вещи. Мы уже почти час говорим о ее маме. Теперь, когда она сделала шаг вперед и признала, что мы официально в отношениях, она стала больше мне доверять.
– Она начинает понимать масштабы своей депрессии, – объясняет Кэрри, набрасываясь на очередной ноготь. – После пожара мы чаще разговариваем друг с другом по телефону, и она понемногу осознает, что замкнуться в своей боли – не выход.
– А заодно причинять ее своей дочери, – добавляю я, застегивая сумку.
– Да. Огонь в гостиной испугал ее, и она, наконец, признала, что все нужно менять. Предстоит долгий путь, но она уже назначила встречу с психологом после Дня благодарения, я отправила ей номер ассоциации, которая занимается людьми с такими проблемами, как у нее.
– Здорово!
– Я рада, но не теряю бдительности.
– Теперь ты больше не одна, – успокаиваю я, присаживаясь к ней на кровать.
– Так непривычно, что ты едешь со мной домой.
– Уже жалеешь, что согласилась?
Мы обсуждали это несколько часов, и, в конце концов, мне удалось убедить позволить ее сопровождать.
– Нет, меня это напрягает, вот и все.
– Если боишься, что моя любовь к тебе исчезнет…
– Нет! – прерывает она, качая головой.
– Ты испортила очень красивую фразу!
– Я просто боюсь, что мама задушит тебя во сне.
– Круть… Меня теперь совсем не напрягает встреча с ней…
Прижимаюсь к изголовью кровати, раздвигаю ноги,
