перекусить, если я не хотела где-нибудь свалиться в обморок, и в то же время не хотелось вторгаться в ее уединение и нарушать такой личный момент.
Не успела я решить, что делать, как дверь в кухню открылась, и передо мной предстала Анхелика с носовым платком в руке. Быть может, Мартин ей рассказал, кто я такая? Я затаила дыхание.
– Дон Кристобаль, это вы! Прошу меня простить, я не знала, что вы сегодня вернетесь. В городе видели вчера, как вы уплывали с доном Аквилино.
– Да, он предложил отвезти меня к дантисту в Гуаякиль.
– Это хорошо, – кивнула она и указала на серебряный чайничек на кухонном столе: – Я только заварила чай с Hierba Luisa[79]. Не желаете присоединиться?
Глаза у Анхелики были опухшими от слез. А еще я ни разу не видела у нее на голове такой беспорядок. Даже по утрам она обычно бывала тщательно прибрана.
– Нет, благодарю вас. Что-нибудь случилось?
– Нет… То есть да. – Сев на стул, она высморкалась в платок.
– Хотите, поговорим об этом?
Анхелика кивнула, и я опустилась на стул рядом с ней.
– Я, видимо, должна вам объяснить то, что довелось вам наблюдать вчера, – заговорила Анхелика. – Насчет моих… столь близких отношений с доном Мартином.
«Да уж, будь любезна!» – мелькнуло в голове.
– Я была влюблена в Мартина еще с тех пор, как была совсем девчонкой. Пока я росла, он был буквально средоточием моей вселенной. Но все изменилось, когда он уехал учиться. Наши отношения за это время сильно охладели, и к тому же я… Как это сказать правильно?.. Когда мы только познакомились с Лораном, я пребывала в чересчур восторженном состоянии и была искренне разочарована грубыми манерами и недостатком утонченности у вернувшегося Мартина. Сейчас я признаю, что совершила ошибку. В голове у меня была тогда полнейшая неразбериха. Мне казалось, я полюбила Лорана, но я тогда еще не знала, что в нем на самом деле не так.
После ее откровенности мы некоторое время посидели в молчании. Но мне требовалось узнать больше.
– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – легонько пожала я ей руку.
– Правда?
Я кивнула.
– Это не такое уж необычное явление. Мне уже случалось встречать таких мужчин.
Анхелика с заметным облегчением выдохнула.
– Не знаю, что в вас такое кроется, дон Кристобаль, но иногда я чувствую, что могу говорить с вами о таких вещах, которые не могу обсуждать ни с кем другим.
Это был приятный комплимент, но вместо того, чтобы почувствовать от него удовольствие, я испытала глубочайшие угрызения совести из-за своей лжи.
– В самом начале нашего брака, – совсем тихо заговорила Анхелика, – Лоран пытался измениться. – Она шмыгнула носом. – Но безуспешно. В итоге мы пришли с ним к соглашению. Мы оба получили желаемое – то, что каждому из нас требовалось от этого брака. Лоран хотел жениться и стать членом богатого влиятельного семейства. Я хотела, чтобы у меня был муж-француз, чтобы угодить отцу. Хотя, разумеется, я бы не вышла за него замуж, если бы Мартин мне не изменил.
Она вытерла платочком слезы.
– Я знаю, что Мартин юбочник, но все же не могу отрицать, что сама отчасти виновата в том, что между нами случилось.
– А что между вами случилось?
Анхелика на мгновение внимательно поглядела на меня, словно сомневаясь, стоит ли рассказывать дальше.
– Надеюсь, то, чем я с вами сейчас поделюсь, останется между нами? – Она медленно провела пальцем по глянцевой, выложенной плиткой столешнице.
– Разумеется.
Она поглубже вдохнула.
– Когда Мартин вернулся после своей долгой учебы, я встретила его прямо-таки ужасно. Во-первых, я стала его игнорировать. Даже избегала с ним разговаривать. Тогда я только познакомилась с Лораном и была сильно им увлечена. Надеюсь, вы можете меня понять? Взгляните на Лорана – таких красивых мужчин встретишь нечасто.
Я неловко поерзала на жестком сиденье.
– В общем, Мартин почувствовал себя отвергнутым, – продолжала Анхелика, – хотя между нами всегда оставалось такое сильное взаимное влечение, что я не способна была ни в чем ему отказать. Он будто обладает какой-то неодолимой властью над женщиной.
«Уж мне ли этого не знать!»
– Как человек многоопытный, вы, должно быть, понимаете, сколь важен для женщины ее первый мужчина. Так вот, я оказалась не исключением. После первой близости с Мартином мне не нужен был никакой Лоран, однако наша помолвка уже слишком затянулась и я не могла просто так с бухты-барахты порвать с женихом, особенно учитывая то, как радовался нашим с ним отношениям отец. Я попросила Мартина дать мне время, чтобы покончить с помолвкой, и поначалу он согласился. Но поскольку между нами возникало все больше недоразумений, размолвок и просто унизительных ситуаций, то он мне отомстил. – Ее голос опустился до шепота: – Он переспал с моей лучшей подругой.
«С Сильвией, как я и так уже догадалась».
– Это было последней каплей. Через месяц я сделалась женой Лорана.
– А что теперь?
– А теперь мы с Лораном пришли к взаимному согласию. У него есть его друзья, а у меня есть Мартин. Это удобная для нас обоих договоренность, и, по мне, все было отлично, пока в город не вернулась Сильвия. – Она стиснула в руке платок. – Я не вынесу, если увижу их вместе. С той минуты, как увидела их обоих на том званом ужине, я просто ни о чем другом не могу думать, как только представлять, что они лежат в постели и надо мною потешаются.
– А он, что… – У меня даже не получалось верно подобрать слова. – Он что, вновь проявлял к ней интерес?
– Нет. Но я его знаю. Он ни одной женщины мимо не пропустит! – Анхелика потуже затянула пояс на своем шелковом палево-оранжевом халате. – Вот почему я не хочу иметь детей. Потому-то вы меня и встретили тогда в доме у Соледад. Она дает мне кое-какие травки, чтобы не допустить беременности.
Я же мысленно задержалась на прежней ее обмолвке.
– Но коли уж он настолько неверный мужчина, то почему вы по-прежнему с ним? Почему вы до сих пор продолжаете страдать, притом что сделали свой выбор уже очень давно?
– Потому что Мартин мой. И я никогда от него не откажусь.
Глава 39
После разговора с Анхеликой я почти не смогла уснуть. В голове всю ночь крутились мысли о Мартине. Он был не только любовником моей сестры – он волочился за каждой парой ножек в городе! Первой моей реакцией было поверить Анхелике, возвести на него самое худшее. Но теперь
