что снова видела Этана: друг приближался к нему, хотел что-то сказать, но ему словно что-то мешало, затягивая во тьму и растворяя у него на глазах. После такого сон, мягко говоря, не шел, и Люциан сидел на подоконнике, часами глядя на небо, пока оно не начинало светлеть. Надо было бы поговорить с Сезаром о призраке – возможно, тот что-то знал или мог помочь, это все было явно из области темных, но Сезар не отвечал на его запросы, виритт постоянно возвращался ни с чем.
Поэтому первый, о ком он подумал, когда виритт запросил разговор, был именно Сезар. Правда, уже в следующий момент выяснилось, что это Женевьев Анадоррская.
– Ничего себе, – сообщил Люциан, увидев ее. Она как всегда была собрана, при полном параде – в общем, такой классический образ будущей тэрн-ари, к которому все привыкли. В том числе он.
– Нам надо встретиться, – без предисловий произнесла Анадоррская.
– Ну если ты настаиваешь…
– Люциан, давай вот без этих твоих выпадов. Я видела, как ты изменился, не надо для меня изображать свое прошлое.
– Да я и не изображаю, – хмыкнул он, – но если хочешь поговорить, я могу пригласить тебя во дворец…
– Нет. Лучше сделать это в городе. Например, в ранховой тэрны Хлит.
На миг ему показалось, что она издевается. История с ранховой, где они занимались драконьим с Леной, стала ей известна, и Женевьев решила отомстить. Что, правда, было совершенно нелогично и совсем на нее не похоже. Поэтому Люциан решил уточнить:
– Почему именно там?
– Это мое тайное убежище, вряд ли кто-то ожидает встретить там Женевьев Анадоррскую, и мое любимое место.
Хм. Даже так.
– Хорошо. Буду. Когда?
– Так скоро, как сможешь.
– Могу в самое ближайшее время. Я знаю портальную точку рядом.
– Буду ждать тебя там.
Было что-то совершенно дикое в том, чтобы обнаружить Женевьев за любимым столиком Лены. Драхство, он даже знал, что здесь ее любимый столик. Был. Или есть? С Валентайном и с той девочкой она тоже за ним сидела?
– Какой чудесный день, – прокомментировал Люциан, усаживаясь за столик.
Кивнул на дымящийся ранх:
– Вкусно?
Женевьев посмотрела на него в упор.
– Я же попросила: без сарказма.
– Ты не так давно рассталась с Сезаром, а понятие светская беседа уже вылетело у тебя из головы?
Анадоррская изменилась в лице, и Люциан поморщился:
– Прости. Я сказал чушь.
Когда тебе больно, очень легко сделать больно другим. Сделать и не заметить, но когда замечаешь, становится еще паршивее.
– Ты наверняка слышал о стычке, которая произошла в городе?
– Краем уха. – Во дворце все носились с вытаращенными глазами, а кто не носился, стоял с вытаращенными глазами. Поэтому здесь Люциан покривил душой. Лагеря Анадоррских и Драгонов сцепились не на шутку, были жертвы, а еще были явные волнения в рядах военных. Кое-кто готов был принять сторону Анадоррских, кое-кто… Альгора.
– И что ты по этому поводу думаешь? – Женевьев накрыла их столик Cubrire Silencial, испытующе посмотрела на него.
– Думаю, что это паршиво.
– Это не просто паршиво, Люциан, Даррания на грани раскола. Мы на пороге гражданской войны. – Женевьев потерла ладони, словно пыталась их согреть. – Отец твердо настроен использовать эту ситуацию в своих целях, он готовится действовать. Мы не должны этого допустить.
Поскольку он молчал, Анадоррская продолжила:
– Если это произойдет, ты представляешь, какие могут быть последствия? Мы истощим и уничтожим друг друга, темным даже делать ничего не придется.
– Предположим, я с тобой согласен. Что дальше? – Люциан уже примерно начинал понимать, куда она клонит.
Ответ Женевьев стал подтверждением его мыслей:
– Мы должны стать парой. Официально. Это единственный выход. Наши отцы не станут искать компромиссы, пострадают и драконы и люди…
– Я согласен.
Женевьев, готовая уже продолжать, осеклась. Словно не верила в то, что только что услышала. Да что там, он сам в это не верил, но именно это он только что и сказал. Потому что понимал, что она права. Потому что видел, что другого способа остановить все это нет.
– Я согласен, – повторил он. – На следующей неделе объявим об этом. Хотя… как ты смотришь на то, чтобы прямо сегодня вместе выбрать кольцо?
Глава 37
Соня
Платье, которое создали для нее буквально за несколько дней, было особенным. После случившегося в городе Ферган принял решение впервые за все время пригласить на бал в королевский дворец не только драконов, но и людей, и это, с его точки зрения, должно было повысить политические рейтинги тэрн-арха единственного. Бал обещал быть роскошным, ему предстояло охватить целых два выходных дня, к нему готовились все приглашенные, и стар и млад.
Некоторые драконы фырчали, кто-то уже отказался идти, принимая сторону Анадоррского и заявляя, что ставить себя на один уровень с людьми они не собираются. Аникатия тоже фырчала, но ее отец все еще был на стороне Фергана, поэтому ей предстояло присутствовать на балу. Как и роду Эстре, тоже поддерживающему существующую власть.
Фактически, все отказавшиеся присутствовать, бросали Фергану вызов, и чем это закончится, одной Тамее было известно. Новость перетирали во Флидхааре, а еще до нее активно доносили свежие сплетни девушки из команды Драконовой, которые не теряли надежды снова с ней подружиться. Соня общалась с ними и слушала все это, чтобы не сойти с ума от одиночества и безысходности.
Сезар общался с ней через слуг, до нее даже новость о том, что им предстоит пойти на бал, донесла ее личная горничная. На все просьбы о встрече он не реагировал. Лену она знать не хотела, а больше… больше никого и не осталось. Поэтому сам факт того, что придется выйти в свет, она восприняла с энтузиазмом. С небывалым, которого давно не испытывала.
Хоть так пообщаться с людьми. Или с драконами.
Можно, конечно, было вернуться в Академию, но там была Лена, а ее Соня видеть категорически не хотела. С трудом представляла, что сможет сдержаться. Мама больше не снилась ей ночами, хотя первое время после того ритуала ее мучили кошмары, в которых мама умирала у нее на глазах, а она ничего не могла сделать.
Правда, на балу Лена тоже будет, но на балу ее игнорировать будет гораздо проще. Хоть так она вырвется из четырех стен, хоть так вдохнет воздух, никак не связанный с этим поместьем. Поэтому Соня ничего не сказала горничным, собиравшим ее, что ее тошнит второй день. Что временами кружится голова и темнеет перед глазами – все это пустые мелочи беременности. Которая рано или поздно закончится, и…
Что будет за этим
