мое сердце сжалось. Я всегда был причиной ее слез, ее разбитого сердца. Но теперь нас ничто не разделяло. Мы — правители нашей собственной истории любви.
— Ты никогда не покидала мое сердце и никогда не покинешь, мой Ангел, — заявил я, смахивая поцелуями ее слезы, чувствуя солоноватый привкус на своем языке.
— Ты мое сердце тоже никогда не покидал, — прошептала она и, наклонившись ближе, поцеловала меня в губы.
Ее пальцы запутались в моих волосах.
Ее язык скользил по моей нижней губе, когда она нежно покусывала ее, зажигая во мне удовольствие подобно фейерверку.
— Боже, Тейя, — я резко выдохнул, затем прижался губами к ее губам, раздвигая их и пробуя ее на вкус, пробуя ее слезы, ее печаль, и каким-то образом убирая часть этого с каждым касанием моих губ.
Моя рука коснулась ее ключицы, предплечья, бока, бедра, легкое прикосновение, едва заметное, но все же единственное, что мы осознавали. Я сел, приподнимая ее, пока она сидела у меня на коленях, обхватив ногами мою талию, когда я опустил свое тело так, что она ударилась спиной о кровать. Чувствуя нетерпение, я сорвал футболку, в которой она была, наблюдая, как выпятилась ее грудь. Когда она подняла руку, я схватил их обе, прижимая над ее головой. Я покрыл поцелуями каждый дюйм ее тела, опускаясь все ниже и ниже, пока она извивалась подо мной.
Целуя ее бедро, я стянул с нее ночные шорты. Каждый гребаный раз, когда я с ней, у меня возникало желание заявить на нее права снова и снова. Одной этой мысли достаточно, чтобы мне захотелось погрузиться в нее. Я медленно кружил по ее влажному клитору…Черт, она насквозь мокрая.
— Такая чертовски мокрая. Боже, я никогда не смогу насытиться тобой.
Я засунул в нее палец, и она вскрикнула. Она горячая, тугая и влажная, и я хотел ее каждой живой клеточкой внутри себя. Тейя посмотрела на меня с выражением голода в глазах.
Обхватывая ее ноги вокруг своей головы, я погрузился внутрь, пробуя на вкус ее сладкую влажную киску. Мой язык погружался в нее, пока я посасывал ее клитор. Она корчилась и стонала, как будто сходила с ума. Мой член был таким твердым, что все мое тело покалывало. Ее соки покрыли мой подбородок, когда моя борода царапнула верхушку ее бедер, заставляя ее ноги дрожать.
Черт. Я хотел трахнуть ее прямо сейчас.
— Пожалуйста, Люцифер. Займись со мной любовью, — умоляла она, дергая меня за волосы.
Кряхтя, я встал, облизывая губы и снимая спортивные штаны. Не теряя больше драгоценного момента, я вонзился в нее. Блядь. Если это то, что ощущались небеса, я хотел остаться здесь на всю оставшуюся жизнь. Я оставлял мягкие, как хлопок, поцелуи на ее виске, лбу и щеке, прежде чем снова нашел ее губы для поцелуя, от которого у нее перехватило дыхание. Мои руки по обе стороны от ее лица, пока ее глаза сияли, глядя на меня. Она хныкала с каждым толчком, постепенно приближаясь к своему оргазму. Я тоже был на грани, когда мягко входил и выходил из нее.
Все эти бессмысленные траханья несравнимы с моментами, когда я заявлял о своих правах на Тейю. Занятия любовью никогда не были моей сильной стороной, но с Теей…это то, что мне нужно.
Это то, чего я всегда буду жаждать.
— Я всегда буду заниматься с тобой любовью. Тейя. Всегда, — сказал я низким голосом.
Она закричала в ответ, когда я почувствовал, как ее киска сжалась на моем члене. Ее тело содрогнулось, когда она кончила, ее руки крепко обхватили меня, как будто она никогда не хотела меня отпускать. Я содрогнулся от оргазма всего несколько мгновений спустя и почувствовал, как обмяк внутри нее, но не отстранился.
Я лежал на ней, все еще погруженный в своего ангела, ее дыхание ласкало мою бороду. Я нежно поцеловал ее в губы, и она ответила мне взаимностью.
Но в этом-то и фишка моментов. Они меняли свои лица, как хамелеоны.
В одну минуту они наполняли наши сердца счастьем, но в следующую секунду разрушали все это, не оставляя нам ничего, кроме уязвимости.
ГЛАВА 24
Ад — это когда тебя предает любовь.
ЛЮЦИФЕР
Стук в дверь разбудил меня. Я немедленно сел, чувствуя, как мое сердце забилось быстрее. Я проверил свой телефон, не подозревая, что он выключен, и обнаружил почти пятнадцать пропущенных звонков от Максвелла и Франко.
Черт.
Я почувствовал, как волосы у меня на затылке встали дыбом, словно что-то не так. Я знал, что это, должно быть, кто-то из охранников или Франко, иначе никто другой не осмелился бы постучать в мою дверь. Но в глубине души я чувствовал, что это буря стучалась в мою дверь, чтобы войти и испортить мне вечер.
Открывая дверь, я увидел Франко, стоящего с ручьями пота на лбу, когда я встретил его встревоженный взгляд.
— Сэр, мы должны отправиться в дом престарелых. Сейчас же, — лихорадочно произнес он.
— Что случилось?
— Это место было подожжено. Половина заведения сгорела дотла, а наркотики на десять миллионов превратились в пепел.
— Что?! — заорал я во всю силу своих легких.
— Пожарным удалось спасти нескольких тамошних жителей, но, к сожалению…
Я не дал ему договорить последние слова, так как моя рука тут же обвилась вокруг его шеи.
— Где, черт возьми, были охранники? Спали?
В тот день, когда я открыл дом престарелых, я сделал это не только для пожилых людей, но и для поддержания своего общественного имиджа. Только Франко и мои люди знали, что это был побочный бизнес и что все мои запасы наркотиков были доставлены в огромный подвал дома.
Мне было наплевать на эти наркотики, но что имело значение, так это жизни тех невинных стариков, которые были потеряны, которые проводили свои последние дни в покое. Но сегодня они погибли из-за моих темных преступлений, в которых я никогда не хотел, чтобы они были замешаны.
— Охранникам… сделали укол… они потеряли сознание… — он едва смог произнести свой ответ, когда мои руки еще сильнее сжались вокруг его шеи.
Я толкал его до тех пор, пока он не упал на задницу и не начал задыхаться.
— Черт! — я провел рукой по волосам. — Заводи гребаную машину. Сейчас же! — рявкнул я и вернулся одеваться.
Когда я повернулся, то увидел, что Тейя уже проснулась и стояла рядом с кроватью в моей футболке.
— Люцифер… что происходит? Что там Франко говорил о доме престарелых? — прошептала она.
Качая головой,
