но я всегда буду сожалеть об этом решении. Но я никогда не пожалел бы, что вернул ее.
Если бы мне пришлось пройти через все печали и разбитые сердца, чтобы вернуть ее, я бы сделал это не задумываясь. Она никогда не была объектом.
Больше никогда.
— Понял, Ангел. Пойдем, пока ты еще не пожалела об этой ночи.
— Хорошо.
Она посмотрела на меня, прищурившись, с ошеломленным, пьяным выражением лица. Секунду она рассеянно смотрела в пол и, прошептав "блядь", отвернулась, и ее вырвало на пол.
О черт!
Другие заметили это и скорчили недовольные рожи, но когда их взгляд встретился с моим злобным взглядом, они сглотнули и немедленно ушли без каких-либо дальнейших суждений.
Игнорируя их, я схватил ее за волосы и отвел их в сторону, пока она продолжала извергать все, что есть у нее в желудке. Обняв ее одной рукой, я повел ее в ближайший туалет для персонала.
— Если тебя снова стошнит. Я здесь, Ангел.
Ее рвало снова и снова, она держала руки на раковине. Это жалко.
Как только ее желудок опорожнился, ее продолжало рвать, она делала долгие сухие глубокие вдохи. Ее тело постепенно расслабилось, когда она закончила, и я открыл для нее кран, помог вытереть рот и вытер ей лоб насухо.
— Пить — это не весело, — заныла она.
— Правда? Для меня это новость, — поддразнил я ее.
После того, как я закончил помогать ей, она прислонилась спиной к раковине и посмотрела на меня. Она не проявляла особых эмоций, но ясно, что она чем-то расстроена.
Ее что-то беспокоило.
Я обхватил ладонью ее лицо, наплевав, что от нее пахло водкой и блевотиной.
— В чем дело, Ангел? Что случилось?
Она покачала головой и закрыла глаза, откликаясь на мои прикосновения, как на спасательный круг.
— Я хочу домой. Я просто хочу вернуться домой.
Я кивнул и поцеловал ее в лоб, прежде чем подхватил на руки и взял ее сумочку. Ее голова покоилась у меня на груди, а руки обвились вокруг меня, когда я вынес ее на улицу и посадил в машину. Когда я опустил взгляд, она дремала в моих объятиях, пока мы вернулись ко мне домой. К тому времени, как мы добрались до места назначения, я понес ее наверх, в свою комнату, бросил ее сумочку на тумбочку и положил ее в кровать. Она что-то пробормотала раз или два, но не проснулась.
Быстро снимая с нее туфли на каблуках и, взяв салфетки из ванной, смыл косметику с ее глаз и губ. Затем я расстегнул ее платье и снял его, помогая ей переодеться в мою белую футболку и шорты. Она спала, как мой мирный ангел, когда я сел рядом с ней.
Ее кожа такая безупречная и такая красивая. Каждый гребаный раз, когда я смотрел на нее, мне хотелось прикоснуться к ней, отметить каждый дюйм ее тела своими пальцами, хотя я увидел несколько исчезающих отметин на ее руках и бедрах. Я видел несколько синяков и темных отметин в тот день, когда ее привезли сюда, но я так и не удосужился спросить ее. Но теперь я действительно хотел знать, как она их получила… Она упала или врезалась во что-то? Или кто-то причинил ей боль?
Я коснулся ее щеки, и в этот момент ее глаза слегка приоткрылись.
— Привет, — прошептал я с легкой улыбкой, проводя пальцем по ее щеке, наблюдая, как ее кожа покраснела от моего прикосновения.
Она слабо подняла свою руку и взяла мою, прежде чем поцеловать мою ладонь.
— Любишь меня? — пробормотала она.
— Во веки веков, — прошептал я, потирая большим пальцем ее скулу.
— Обещаешь?
— Клянусь сердцем.
Я погладил ее по щеке тыльной стороной указательного пальца.
— Приятных снов, ангелочек, — пробормотал я и посмотрел, как ее веки закрылись, когда она заснула.
Я часами сидел сложа руки, наблюдая, как она спала, но в голове у меня прокручивалось несколько сценариев.
Что произошло сегодня вечером?
Почему она вдруг так много выпила?
Больше всего…что ее на самом деле беспокоило?
* * *
На следующее утро Тейя проснулась, застонала от боли, держась за голову. Улыбаясь, я вошел в комнату и протянул ей лекарства и стакан воды. С легкой улыбкой она приняла их и выпила залпом.
Я присоединился к ней в постели и прислонился спиной к изголовью, раскрывая для нее объятия.
Застенчиво улыбаясь, она заняла свое место и села ко мне на колени, положив голову на мою обнаженную грудь, в то время как мои руки обнимали ее. Целуя ее в висок, я легонько сжал ее руку, и мы окидывали взглядом городской пейзаж, открывающийся с балкона.
— И тебе доброго утра, — прошептал я ей в волосы.
Она хихикнула.
— Доброе утро.
— Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше. Быть в твоих объятиях — лучшее лекарство, — вздохнула она, когда я гладил ее по руке.
Весь этот момент казался таким… естественным.
Таким нормальным.
— Почему ты вдруг так много выпила вчера вечером?
Ее тело напряглось от моего вопроса, но тут же расслабилось.
— Я не знаю. Напитки действительно расслабили мои нервы, и я получала такое удовольствие, которого не осознавала, когда превысила свой лимит.
Звучит разумно, но не убедительно.
Я кивнул.
— Ты также сказала что-то о том, что к тебе не относятся как к объекту… — мой голос замолк.
— Наверное, моя пьяная сущность становится довольно феминистской, да? — пошутила она, прижимаясь теснее к моей груди.
Я тихонько захихикал.
— Да, это точно.
Кончики ее пальцев слегка коснулись моей груди, когда она провела указательным пальцем по татуировке.
— Что означает твоя татуировка? — спросила она.
— Почему бы тебе не догадаться?
— Если бы я знала, я бы не спрашивала, — подразнила она, продолжая водить пальцем по татуировке.
— Она… представляет тебя…
— Что? — она посмотрела на меня, ее брови выражали замешательство, а губы приоткрылись.
Я кивнул, взял ее руку в свою и прижал к левой стороне груди, там, где была татуировка.
— Эта ночь напоминает мне о тех временах, которые мы провели под звездами. Как ты была загипнотизирована природой, в то время как я был околдован тобой, — прошептал я, позволяя ее пальцу обвести день, представленный солнцем.
— С каждым новым восходящим днем ты дарил мне надежду и счастье.
Приблизив взгляд к растущему растению, ее ладонь прижалась к моей груди.
— И ты помогала мне расти даже в самую темную бурю. Ты заставила мое сердце расцвести.
Ее голова склонилась, а губы задрожали. Я приподнял ее лицо, проведя пальцем под подбородком, и, увидев слезы в ее глазах,
