Маленького роста смуглый человек в грязном черном костюме держал Инну за шею. В другой руке у него был зажат медицинский скальпель, лезвие которого касалось ее горла. И не просто касалось — на ней уже виднелось несколько царапин, из которых выступили капли крови. Инна была не просто испугана — на ее лице застыло выражение какой-то безнадежности. Кстати, и сам Норд выглядел не лучше. Кричали автоматчики. Норд, видя, что его требования и не думают выполнять, решил пробиваться к выходу. Но его быстро остановили.
Тут я почувствовал, что Наташа сильно сжимает мою руку. Я обернулся к ней:
Что случилось?
Турецкий, — было видно, что только нечеловеческим усилием воли ей удается держать себя в руках, — мне надо тебе что-то сказать.
Мы отошли в сторонку, и я ее выслушал. Поначалу я подумал, что она или сошла с ума, или хочет меня обмануть. Но потом понял, что сейчас не время для обмана. Для Наташи наступил так называемый момент истины, когда на одной чаше — жизнь самого дорогого человека, а на другой — правда. Хотя, правда эта оказалась почище чем в кино...
Теперь я знал, что делать дальше. Я бросился к полковнику Карпенко и опять достал свое удостоверение.
Я следователь по особо важным делам Тур...
Что надо? — хмуро спросил он, мельком глянув на мой документ. Это был круглолицый лысый человек предпенсионного возраста. Я знаю такой тип, доводилось сталкиваться. Все их мысли — успеть получить до пенсии генерала.
Мне надо поговорить с террористом.
Карпенко усмехнулся:
Всего-то? А на каком основании?
Я расследую дело, в котором Патрик Норд проходит в качестве обвиняемого.
Ну и что же вы своего обвиняемого до сих пор не поймали? — саркастически улыбнулся Карпенко. — Почему он разгуливает по городу, заложников берет?
Господин полковник...
Товарищ, — поправил меня Карпенко.
Хорошо, товарищ полковник, — я еле сдерживал свое нетерпение, — сейчас не время для выяснений. Я должен пройти к террористу и поговорить с ним. И тогда, поверьте, он отпустит заложницу.
Не говорите глупости. И вообще, я веду операцию. И мне решать, кого допускать, а кого нет. У нас свои люди есть, профессионалы, между прочим. Они и будут вести с ним переговоры.
А если не договорятся?
Если не договорятся, будем действовать согласно приказу.
Ну вот что, товарищ полковник, — произнес я как можно тверже, — я выполняю приказ заместителя Генерального прокурора Меркулова...
Хоть самого Господа Бога. У меня свое начальство. И вообще, вы нам мешаете. Прошу вас покинуть здание.
Карпенко уже поднял руку, чтобы подозвать своих бойцов. Несомненно для того, чтобы те вывели нас прочь.
Я действую по личному указанию помощника Президента Дмитрия Назаренко!
За такой откровенный блеф меня по головке не погладят. Но делать было нечего.
Наташа воззрилась на меня с ужасом. Но ужас этот был смешан с уважением.
Карпенко, к моему удивлению, сразу заглотнул крючок.
Где подтверждение? — Он хитро прищурил глаза.
Устная директива. Если хотите — можете проверить по телефону.
Я играл ва-банк. И моя карта оказалась сильнее.
Карпенко немного помедлил, потом сказал:
Ладно. Даю вам пять минут. Сдайте оружие и наденьте бронежилет.
Через пару минут передо мной уже расступались альфовцы. Я вошел в кольцо автоматчиков и сразу почувствовал себя неуютно от нескольких направленных прямо на меня стволов.
Норд увидел меня, и у него в глазах появилась надежда. Инна, конечно, меня узнала, но даже не пошевелилась. Это и понятно: одно неосторожное движение — и лезвие скальпеля вонзится ей в горло.
Норд, — произнес я как можно спокойнее, — если вы отпустите девушку, я гарантирую вам жизнь и безопасность.
Машину с шофером, — повторял он как заведенный, — самолет и вылет из России.
Я — следователь Генпрокуратуры. Я занимаюсь делами об убийствах Сереброва, Стрижа, Ста- ревича. Нам нужны ваши свидетельские показания. Поймите, без вас нам не расставить все точки в этих делах.
Норд пропустил мои слова мимо ушей.
Машину в Шереметьево. Самолет. Вылет из России.
Норд, у вас нет никаких шансов. Поймите. Вам не удастся уйти.
Нужно было подбирать слова очень осторожно. Ведь человек, у которого отнимают последнюю возможность, способен на все.
На меня смотрели глаза альфовцев. Смотрели без всякого выражения. Для них Патрик Норд был просто террористом, которого убить — не только не грех, но и обязанность.
Вас не выпустят, — говорил я, — поймите, не выпустят. Единственный ваш шанс — сдаться. Я гарантирую вам жизнь и безопасность во время следствия.
Норд немного опустил голову. Видимо, он обдумывал мои слова.
Нет, — вдруг сказал он, — машину, самолет, вылет из России. Или я перережу ей горло.
Не перережете, — сказал я негромко.
На лице Норда отразилось изумление.
Почему?
Потому что это ваша дочь.
Что? — Норд широко раскрыл глаза. Даже Инна вроде очнулась от своего оцепенения.
Да, Патрик Норд, Валерий Мунипов, это ваша дочь. Ваша и Фатимы Салхазовой.
Норд вздрогнул. В глазах у него появилась растерянность.
Молодец, Турецкий! Теперь дальше, дальше, только очень осторожно!
Да. Она здесь. Если вы не верите, я могу ее позвать.
Я повернулся и поискал глазами Наташу. Наконец нашел ее лицо между фигурами автоматчиков.
Пропустите ее!
Наташа протиснулась в кольцо.
Фатима, — прошептал Норд и разжал руки. Скальпель с оглушительным звоном упал на мраморный пол.
Инна, почувствовав, что она на свободе, бросилась к матери.
И тут прогремел выстрел. Норд упал. Я бросился к нему, хотя можно было этого и не делать. Стрелял профессионал — пуля угодила точно посреди лба. Норд был мертв.
Готов, паскуда!
Я резко обернулся. Прямо перед автоматчиками стоял полковник Карпенко. В руке у него был пистолет.
Полковник, вы ответите за это!
Он только ухмыльнулся:
Перед своим начальством — да. Кстати, именно мое начальство отдало приказ на физическое устранение Патрика Норда.
Кто именно отдал приказ?
А вот это, гражданин следователь, не ваше дело. Я выполнял приказ.
Он говорил еще что-то, но я перестал слушать. Мне было все равно, что скажет этот старый гэбист.
