именно поэтому потом смогла влиять на него без круга. А бежала я, оказывается туда, куда меня хотел доставить господин Орбрен – в столицу. Потому что именно там главный Храм Оракула, из которого король с королевой следят за Оракулом. Влиять-то они на него не могут, в отличие от нас с сыном.
Разговаривали мужчины долго. Я так устала стоять, что опустилась прямо на пол, спрятавшись за кресло его величества. И задремала. Все же вымоталась и перенервничала знатно.
– Тише-тише, Малла. – Я открыла глаза в тот самый момент, когда он поднял меня на руки. – Я отнесу тебя в спальню. Спи. Завтра утром мы с тобой отправимся домой, в колхоз. Ты же не хочешь пропустить Сайкину свадьбу? – усмехнулся он.
Он шагал легко и мягко, и я мгновенно заснула снова прямо у него на руках, так и не распознав, было все это на самом деле или просто приснилось. Особенно прикосновение его жесткой ладони к моей щеке, когда он уложил меня в постель и укрыл одеялом. И его слова:
– Малла… откуда же ты взялась такая… на мою голову… и толковая, и бестолковая одновременно…
Глава 47
Противное солнце снова разбудило меня, приласкав ярким светом. Наверное, из-за того, что окна были непривычно прозрачными, я проснулась даже раньше, чем обычно. А голод не дал мне уснуть снова. Вчера для меня закончилось без ужина, поэтому есть я хотела даже больше, чем принять ванну.
Наскоро умывшись, приоткрыла дверь и прислушалась. В доме стояла тишина, наверное, все еще спали. Не привыкли аристократы рано вставать, хмыкнула про себя, это не колхозники, у которых столько дел, что с рассвета и до заката присесть некогда.
На цыпочках вышла и, сделав буквально два шага, начала спускаться по лестнице.
– Доброе утро, – голос его светлости позади меня, заставил буквально подпрыгнуть от неожиданности. Я не удержалась и скатилась бы по ступенькам, если бы он не поймал меня за руку, – Малла, – он вздохнул, – ты хоть когда-нибудь бываешь осторожна и внимательна? Как ты, вообще, дожила до своих лет со своей способностью влипать в неприятности?
– Вы подкрались ко мне неслышно, – тихо ответила я, – я думала, все еще спят.
– Все еще не ложились, – он широко зевнул, – по твоей милости, мы последние две семидневки спим не больше двух часов в день, разгребаем то, что ты наворотила.
– Да, почему опять я? Я ничего не делала! – возмутилась я шепотом. Никак не могла перестать думать, что все вокруг спят.
– Только изменила статус вдов и отодвинула границы на веху? – ехидно спросил его светлость.
– Но вы сами вчера говорили, что это хорошо!
– Малла, – он снова зевнул и энергично потер мочки ушей, – ты хотя бы представляешь, чем обернулось для всех государственных служащих твое «просто захотела сарафан»? Ты создала невероятный объем срочной работы всей королевской канцелярии! И им спешно пришлось переписывать несколько сводов законов и тысячи положений. Ведь вдовы теперь могут и замуж выйти, не в виде исключения, а повсеместно, и переехать, и, вообще, не поехать жить во вдовье поселение, а остаться у себя дома. А значит нужно было пересмотреть порядок наследования имущества, все положенные вдовам льготы и пособия, что-то убавить, что-то добавить, и донести это до сведения не только всех глав вдовьих поселений, но и всех остальных городов и деревень. Перераспределить финансовые потоки и пересмотреть бюджеты на всех уровнях. Причем сделать это надо было как можно быстрее, ведь все уже заработало. Да, у нас сотрудники сутками из-за стола не вставали, чтобы все переделать как можно быстрее. А ведь текущую работу тоже никто не отменял, Малла. И мы еще не разобрались окончательно с этой бедой, как ты нас снова облагодетельствовала, отодвинув границы на веху. На веху! По всему периметру! И все крепости, все блок-посты, все таможенные службы оказались не на границе, а в вехе от нее. А тут, Малла, одной бумажной работой не отделаешь. Вот скажи, сколько времени и ресурсов нужно, чтобы построить пограничную крепость, а? А их у нас двенадцать! И они в один миг превратились в бесполезные и никому не нужные груды камней, потому что перестали выполнять свои функции. И теперь наши пограничники живут во временных лагерях в чистом поле. И если что-то случится, Малла, и хадоа прорвутся, смертей будет на порядок больше. Ведь стены крепости их теперь не защищают. А они прорвутся. К нам уже пришла депеша с претензиями от хадоа. А мы даже не знаем, Малла, что им ответить. Мы же не можем написать, что границы, никого не спросив, подвинула глупая баба, которая пожалела вдов. А уж уничтоженная позавчера армия…
Его светлость говорил, а мне чем дальше, тем больше хотелось провалиться под землю от стыда. Я ведь ни о чем таком не думала и сделала это не нарочно. Но, разве всем остальным от этого легче?
– Вот и думай, Малла, прежде чем что-то делать. Его величество, кстати, настоятельно рекомендовал не забывать об этом, – закончил герцог, когда мы дошли до кухни, – Марла, отнеси завтрак его величеству и господину Орбрену. И девичьи глазки не забудь. А то они так и не ложились…
– Что?! – побледнела я. Кошмар меня подери! Пустят меня сейчас на глазки!
– Не дури, Малла, – устало ответил его светлость, – никому твои глаза не нужны. Это цветы. У нас сейчас во всей столице это самая популярная травка, потому что дает бодрость без сна.
Марла, мимоходом облив меня ненавистью, ушла с подносом наверх, к его величеству, а его светлость, сел за кухонный стол и мгновенно задремал. Не понимаю, почему Марла меня так невзлюбила. Я ведь ей ничего не сделала. Может быть она не рада, что я спасла дедушку Леарда от смерти?
– Доброго утречка, дочка, – хмурый дедушка Леард, словно в ответ на мои мысли, заглянул на кухню. Он увидел заснувшего герцога и перешел на шепот, – ох, и досталось же бедолагам. Почитай две семидневки уже на глазках сидят. Марла ругается. Очень уж это для здоровья вредно. Эх, знать бы кто такую кутерьму устроил… Хорошо, что младшенький образумился. Хотя бы поможет… Садитесь, госпожа, – кивнул он мне на свободный стул, – по утрам не до церемоний, даже его величество здесь завтракает…
И, сокрушенно вздыхая, дедушка Леард принялся собирать на стол. Он все делал тихо, чтобы не разбудить его светлость.
А я сидела и понимала, что натворила. Это только сказать просто, а на деле выходит все совсем не так, как кажется. Вон
