аж мороз по коже! Спасибо этому младенцу, только я о другом спрашивала.
− Да я понимаю, что у тебя на уме. Я же говорила, что в том смысле мне никто из них не нужен.
− А Вадим?
− Наташа, перестань! У него есть с кем встречаться.
− Думаешь, ему нужна эта Анечка? Она сама на него вешается. Ладно, я тебе расскажу, мне Никита натрепался. Они же с Вадимом в своей группе первые парни на селе. Один черный, другой белый − два веселых гуся, все девки на них запали. А эта Анечка за Вадимом, просто, хвостом ходит. Она сама с ним напросилась, когда услышала, что он тебя собрался проведать.
− Ну да − сама! А омлеты?
− И про омлеты сказал. Оказывается, у них в группе был поход, − чтобы поближе друг с другом познакомиться, вот там она и готовила им омлет. Говорит: с шампиньонами и сверху посыпанный тертым сыром. Мол, вкуснота необыкновенная! Давай сами когда-нибудь такой сделаем?
− Зачем нам такой? Что, мы вкуснее не придумаем? А что еще Никита говорил?
− Говорил, что эта толстая, ее Светкой зовут, в него втрескалась. Вроде, она у них из всех девчат самая умная и тоже золотая медалистка. Она ему недавно звонила на сотовый, куда-то звала, − я подслушала.
− А он?
− Быстренько собрался и умотал. У него с ней точно что-то есть. Наверно, все. Он, знаешь, как стал с ней ходить, резко изменился. Другой стал. Такой уверенный в себе, довольный, рожа масляная! Уже два раза приходил под утро. И родители, представляешь, ему ни слова! Я у него спрашиваю: что, ты мою подругу совсем разлюбил? А он, гад такой, знаешь, что ответил: «Настя это одно, а Света − другое. Настя − девочка для души». А Света, − спрашиваю − для чего? А он: «Много будешь знать, мало будешь спать!». И нос мне пальцами защемил − так больно!
− Вот! Значит, и Вадим с этой Анечкой − так же! Они же все время вчетвером ходят. А ты еще спрашиваешь, кто мне нравится. Да они мне все глубоко отвратительны! Мне мама такое про них сказала! − я после этого никогда ни с кем целоваться не буду.
− Что?!
− Да у меня язык не поворачивается повторить.
− Но у нее же повернулся. Ну, скажи, нас же никто не слышит. Может, мне это тоже надо знать?
− Ладно, слушай. − И Настя, понизив голос, озвучила услышанную из уст матери информацию про их «хозяйство».
Наташка от изумления открыла рот. Потом закрыла и долго молчала, переваривала новую информацию. Наконец, призналась:
− Знаешь, я догадывалась о чем-то таком. Когда с Котькой Крыловым целовалась, он все пытался своим низом ко мне прижаться. Я тогда подумала, может, он хочет меня покрепче обнять? А оно вот, значит, что! Теперь мне все понятно.
− И тебе не противно было с ним целоваться?
− Если честно, противно. Всю обслюнявил. Как вспомню, даже сейчас противно.
− А ты же говорила, что когда целуют, кайф.
− Это когда я с Димкой Рокотовым целовалась. Он мне так нравился! Если бы он, гад, меня не бросил, я бы в него втрескалась по уши! Хорошо, что вовремя распознала, какой он бабник: он после меня с Иноземцевой путался, потом и ее бросил. Но целовался он классно. Знаешь, мне после твоих слов тоже не по себе стало. Мы о любви, как о возвышенном, думаем, а у них, выходит, одни низменные инстинкты. Да пошли они тогда все подальше!
− Может, мы чего-то не понимаем? Мы же не они! Может, они как-то иначе воспринимают любовь?
− Да я теперь вообще не влюблюсь! Теперь мне понятно, почему ты так себя повела. Жаль, ты мне этого раньше не сказала. Да и когда влюбляться? Столько задают, − голову поднять некогда.
Отец сдержал слово, и в один прекрасный день, вернувшись из лицея, Настя обнаружила на своем столе новенький жемчужно-серый «Пентиум». Она тут же позвонила Наташке. Та немедленно примчалась, и подруги погрузилась в подаренную Никитой книгу. Там все было так разжевано − для «чайников» же! − что они довольно быстро разобрались в основных понятиях и терминах, тем более, что английские слова им были, в основном, знакомы.
− Настя, я хочу в Интернет, просто, умираю! − заявила Наташка, когда они более-менее освоились с компьютером. − Представляешь, перед нами будет целый мир! Столько знакомств!
− Я тоже хочу. − Настя вздохнула. − Но это дорого. А у папы долги. Нам теперь во всем надо экономить, пока не расплатимся за машину и компьютер.
− Так, может, на нашем попробуем? Никита с Вадимом уже вовсю там ныряют. Он мне уже не раз предлагал, но я без тебя не хочу.
− Они что − вдвоем этим занимаются или всей компанией? − осторожно осведомилась Настя.
− Чаще вчетвером, − призналась Наташка. − Эти девки к нему приходят, как к себе домой. Я попыталась вякнуть, так он пообещал меня в ванной утопить. И родителям нажаловался, что я лезу в его личную жизнь. Еще и от них втык получила. И чтоб я к нему не заходила, когда он не один. Представляешь? Совсем обнаглел! Но мы можем лазить по Интернету, когда его дома нет. Он по вечерам обычно смывается.
− Нет, ни за что! − выдохнула Настя. Настроение у нее резко испортилось. − Никогда я к вашему компьютеру не прикоснусь, я же слово дала. Но тебе совсем не обязательно мне следовать, это же твоя машина. Забирайся в Интернет сама, пусть тебя брат научит. Зато, когда у нас деньги появятся, мне будешь показывать.
− Наверно, ты все еще Вадима любишь, − констатировала Наташка, внимательно глядя ей в лицо. − Иначе не реагировала бы так остро. Кажется, я понимаю, в чем дело. Ты не хочешь его любить, но ничего не можешь с собой поделать. Это, знаешь, как рана, − бывает, затянулась, покрылась коркой, а под ней все болит и болит.
− Никого я не люблю! Я ему сама сказала, что между нами ничего такого быть не может. − Настя подошла к окну, с трудом сдерживая слезы.
− Нет, мне этого не понять! Зачем ты так сказала? Чего ты этим добилась? Он к тебе точно был неравнодушен, а ты сама все испортила. Ведь все могло быть по-другому. А теперь что ж, теперь он с этой Анькой. Она в него вцепилась намертво.
−
