Спешневу представилась возможность изучить этот сапог до последних мелочей. Сапог стоял в пятнадцати сантиметрах от его глаз и крепко прижимался к каменистой почве. Судя по мощной лодыжке и длинной широкой стопе, этот кубинский пехотинец был крепким деревенским парнем. К счастью, он поставил ногу как раз перед лицом Спешнева. Сделай парень еще шаг, он наступил бы ему на голову, почувствовал бы человеческую плоть, вскинул «стар» и разрядил в него обойму. Если бы он стоял дальше, то мог бы увидеть, как через ветки что-то просвечивает, и совершить тот же отвратительный поступок.
А так он просто стоял на земле, и Спешнев, лежавший на своем окаменевшем подопечном, смотрел на сапог, потому что больше смотреть было некуда. Поблизости слышался звук, напоминавший свист топора, жаждавшего перерубить его тошую шею. На самом деле это было лезвие мачете, которым орудовал молодой солдат, разыскивая спрятавшихся и не подозревая, что эти люди в буквальном смысле слова лежат у его ног.
Спешнев, на которого сыпались обрубленные листья и кусочки веток, ощущал дуновение ветра, поднятого клинком.
Потом настала тишина.
Затем раздался свист, как при приближении артиллерийского снаряда, предназначенного именно тебе (Спешнев знал это, потому что попадал под разрыв дважды: сначала в Испании, а потом под Новгородом), лезвие свирепо вонзилось в землю в пяти сантиметрах от кончика его носа и слегка закачалось. Это солдат наугад ткнул мачете в ближайший куст.
Мальчишка, лежавший внизу, извивался как червяк, но железные пальцы Спешнева зажимали ему рот: нельзя было позволить этому трусу закричать и выдать их.
Клинок углубился в землю, а потом исчез.
— Ладно! — крикнул сержант. — Еще на три метра вперед. Он должен быть где-то здесь.
— Наверно, этот кусок сала перевел себя на дерьмо, — заметил тот же остряк под общий смех.
— Тогда ты бы почувствовал запах. Я думаю, он лежит где-то ниже, пустив себе пулю в жирную башку.
Солдаты двинулись дальше. Прошел час, прежде чем они исчезли из виду. Только тогда Спешнев позволил себе пошевелиться. В его распоряжении оставалось всего несколько минут. Скоро сюда поднимутся основные силы, приведут собак, и те возьмут свежий след.
— Мы в безопасности? — пробормотал мальчишка, когда Спешнев ослабил свою мертвую хватку.
— Вряд ли, — ответил русский.
* * *
— Идут, — сказал Эрл.
— Откуда вы знаете? Я ничего не видел.
— Птицы. Стая вылетела из кустов. Быстро и внезапно.
— Эрл, птицы летают в джунглях то и дело.
— Когда они поднимаются в воздух по собственной воле, сначала взлетает их капитан, затем его лейтенанты, потом рядовые, а потом женщины. Но когда поднимаются все разом, значит, их спугнули.
— Может быть, это кабан или койот.
— Днем они по лесам не шастают, тем более когда вокруг полно солдат. Нет, это наши приятели.
Эрл сунул бинокль в футляр, взял винтовку, быстро осмотрел ее, открыл затвор, убедился, что патрон калибра 0,30-06 лег на свое место, затем закрыл затвор и проверил предохранитель. Тем временем подошел Френчи, опустился на колено и поднес к плечу карабин.
— О'кей, — сказал Эрл. — Он пойдет слева, где лес реже всего. И будет спускаться быстро, потому что корабль близко. Возможно, встреча назначена на шестнадцать ноль-ноль, а судно не может вечно торчать там, где до Гитмо подать рукой. Он пойдет слева и спустится в овраг. Дальше раскинулось поле, поэтому перед опушкой им придется сделать крюк. Держу пари, что там течет ручей. Видишь те деревья? Они зеленее остальных, потому что получают больше воды.
— Я этого не заметил.
— Так я и думал. Не знаю, с какой стороны они будут обходить поле, но через открытое пространство наверняка не пойдут. Держу пари, что люди, удирающие от собак с солдатами, умирают от жажды. Искушение слишком сильно, так что они свернут к ручью. Мы должны опередить их. Если он окажется там первым, то заметит нас.
— Звучит неплохо, — весело отозвался Френчи.
— Неважно, как это звучит, — буркнул Эрл. — Важно, как мы с этим справимся.
* * *
Спуск куда хуже подъема. Особенно если время дорого.
Все дело было во времени.
Спешнев видел, что траулер стоит всего в нескольких сотнях метров от берега, но им предстояло спуститься еще метров на восемьсот, а судно не могло торчать там до бесконечности. Он знал, что следует торопиться.
Но это означало, что их мускулам придется сражаться с силой земного тяготения и инерцией, постоянно балансировать на краю опасности. Ноги ныли от боли и подгибались; сейчас работали совсем не те группы мышц, что при подъеме.
Он слышал, что парень пыхтит, как паровоз. Однажды Кастро уже оступился. Дело могло кончиться падением, сломанной голенью или вывихнутой лодыжкой, если бы Спешнев не ухитрился одной рукой поймать мальчишку, а другой ухватиться за куст. Им пришлось остановиться.
— Я больше не могу.
— Если ты дорожишь своими глазами, то перестанешь жаловаться и пойдешь дальше.
— О Христос, — сказал мальчишка.
— Можешь звать на помощь кого угодно, но бери ноги в руки.
— Я умираю от жажды. В горле пересохло.
— Внизу к твоим услугам целый океан.
Спешнев оглянулся. Собак на вершине еще не было, но это могло случиться в любую минуту. Лес здесь был редким, почва каменистой, их ноги вздымали тучи пыли. Их тут же заметят и откроют огонь. А бежать будет некуда. Кубинцы — не лучшие стрелки на свете, но их много. Они либо пристрелят беглецов, либо заставят их залечь и возьмут в плен.
— Вперед, вперед!
И они побежали, положившись на собственные инстинкты. Быстро, но не слишком, скользя по краю пропасти, но не падая в нее.
Кастро еле дышал, и даже всемогущему Спешневу, мастеру по части засад и побегов, убийце и двойному агенту, командовавшему партизанскими отрядами и пехотными полками, пришлось признать, что наступил самый трудный момент его долгой войны с силами тьмы. Лодыжки ныли, сердце замирало от страха. Спешнев не надеялся, что им удастся удержаться на ногах. Если падение будет тяжелым, им конец. А корабль так близко...
Мальчишка рухнул наземь.
— Не могу. Я выдохся. Бросьте меня.
— Прекрати. У меня нет выбора.
— Все. Сил больше нет. Я должен...
— Посмотри туда. Видишь луг? За ним...
— Корабль? С таким же успехом он может быть за десять миль отсюда. У меня нет ни одного шанса...
Послышался лай. Спешнев поднял глаза и увидел на вершине трех собак без поводков. Они гавканьем показывали, что чуют запах, терпеливо ждали хозяев и позволения начать спуск.
