вот завтра вам предстоит снова пить, а мне нет! Я спокойно буду манежиться на кровати и хорошенько отосплюсь!
— Это нечестно. — «хныкнул» Олит. — Я тоже хочу с тобой. — это прозвучало несколько двояко. Кэвин просто «прибил» его взглядом, а Шакир неожиданно тоненьким голоском предложил:
— А с госпожой Фергульдой ты не хочешь?
— Что за грязные намеки? — вздернул подбородок Ол. — Я выше этого!
— Конечно выше. На целую голову. — заржал Шакир, намекая на его рост. — Ладно, Лёна-Алена, пошли затаримся крепким напитками и пойдем в апартаменты, которые нам нашел Кэв. Нужно приготовиться заранее, а то становиться маляром… Нет, это не моё!
— В таком случае пошли вниз. — полезла с кровати Алена.
Комната, снятая Кэвином была небольшой, но уютной. Она располагалась внизу двухэтажного дома, рядом с лавкой ремесленника, который, как объяснили соседи, теперь среди «дизайнеров» города. Комната имела невысокую перегородку, за которой стояла кровать, а всю остальную площадь занимали стол и два шкафа. Двери из комнатки вели в маленький коридор, выходивший прямо на улицу. Широкое грязное окно смотрело туда же.
Когда друзья расположились, до опасного часа оставалось не более получаса, поэтому они еще спокойно открыли все бутылки, разлили по стаканам содержимое и приготовили немногочисленную закуску. Все что Алена могла потом вспомнить об этой ночи сводилось к наливай и пей. Она морщилась, давилась, но продолжала вливать в себя ненавистную жидкость. Ничего кроме этого она не помнила — ее разум почивал в каком-то тумане, а остатки сознания с трудом боролись с тем, чтобы все остальное не утонуло в объятьях сна. Борьба была изнурительной.
Очнулась она только на следующее утро, хотя сложно было сказать, было ли это утро, день или вечер. Неподалеку что-то злобно рычало, сотрясая не только их комнатку, но и вероятно улицу в целом. Наверное, кто-то пытался завести свой видавший более светлые годы жизни тарантас. Эта какофония вытворяла такие виражи под черепушкой, что ставилось страшно — выдержит ли её содержимое натиск невидимого агрессора? По едва слышному вошканью на полу, она поняла, что не ей одной так хреново. Повернуть голову и тем более встать не было никаких сил, даже крутить глазами и то было больно! Но Алена всё-таки высмотрела рядом с кроватью на тумбочке, кем-то заботливо поставленную кружку. Ухватив с третьей попытки заветный сосуд, она жадно припала к нему губами, расплескав часть на себя и на кровать. Это было вино. И не завуалированное под запашистый чай, а просто вино! Но Алене было уже все равно — раз это является лекарством, то ей было необходимо выпить его все. Что собственно она и сделала. Через какое-то время дрожь в теле пропала, в голове вредные молоточки, наконец, прибили все, что там вертелось, и угомонились, а глаза перестали гореть адским пламенем. Если бы еще не эта грохочущая установка где-то неподалеку, то можно было бы считать себя вполне счастливой. Алена осторожно села. Мозги быстро закончили какие-то свои преобразования и прочно закрепились на месте, дав возможность спокойно осмотреться.
Перед кроватью, заложив руки за голову, лежал Кэвин, казалось, он спал, но стоило Алене заскрипеть кроватью в попытке встать, как он открыл глаза и вымучено улыбнулся.
— Как спалось? — поинтересовался он не своим голосом.
— Приятных впечатлений не было. — ответила она. — Где Шакир и Олит? — Кэвин глазами указал за перегородку.
Девушка собрала все силы в кулак и встала, с удивлением обнаружив, что двигаться уже не так страшно, как она считала. Кэвин тоже начал медленный подъем. Преодолев преграду из перегородки, Алена с тупым удивлением уставилась на животрепещущую картину. Живой она была потому, что на столе, в обнимку с пустыми бутылями спали ее друзья, а вот трепещущей… от их громового храпа тряслось и трепетало все, что стояло, лежало и висело рядом. Так вот откуда этот громоподобный звук! Пшеничная подняла руки и постаралась прикрыть уши, почувствовав, что там уже что-то есть. Она медленно потянулась к уху и, сразу чуть не оглушив себя окончательно, вытащила небольшой кусок какой-то тряпки, бегло осмотрела его и сразу вернула на место — теперь понятно, почему ей казалось, что звук идет с улицы. Она повернулась к Кэвину, он пожал плечами и показал на свои уши, в которых красовались такие же украшения, а затем кивком позвал выйти на улицу.
— Давай пройдемся, пока они спят. — предложил он, вытаскивая из ушей затычки.
— С удовольствием. — улыбнулась Алена, тоже освобождая уши, и они неспешной походкой направились вдоль улицы.
Улочка оказалась совсем небольшой и короткой, она выходила на более широкую, вероятно одну из главных улиц города, которая в свою очередь прямиком вела к круглой площади. Площадь была метров десять в окружности и имела выход на еще семь похожих улиц. В самом центре стоял широкий резной постамент, на котором размером с человеческий рост красовался пушистый зверек с невероятно милой мордочкой. В своих лапках над головой он держал большой орех, со вставленными внутри часами. Как выяснилось, время было послеобеденное, то есть неуклонно катилось к вечеру.
— Что это за зверек и почему ему поставлен памятник? — спросила фея у Кэвина. — Он правда такой огромный?
— Нет, он вот такой. — Кэвин показал размер небольшого кролика. — Это телпич. Когда-то леса вокруг просто кишели этим зверем. Некий охотник, проезжая мимо, лишил нескольких зверьков шкур и потом выгодно продал их на одном из базаров. Мех оказался теплым, мягким и… модным. Скоро сюда потянулись другие охотники. Выросла деревня, потом город… Все благодаря ценному меху телпича. Вскоре зверька истребили. Вроде как в качестве извинений и благодарности, возвели этот монумент.
— А что, зверя действительно уничтожили всего-всего?
— Точно неизвестно, но его не видели уже несколько лет.
— Варвары! Могли бы разводить их, как кроликов, не лишая жизни свободных зверушек.
— Лично я того же мнения, но… быстрее просто убить, чем вырастить. Пойдем, нам уже пора заняться подготовкой к следующей ночи.
Алена вздохнула, бросила прощальный взгляд на несчастного зверька и поспешила за Кэвином.
Мергер выждал время, набрался смелости и решительно зашел к Хартнеру. Тот привычно сидел в своем кресле, только в этот раз внимательно изучал одному ему понятные формулы и записи в толстой книге.
— Ты что-то хотел? — не поднимая головы, спросил он у гирдера.
— Да. Я хотел бы знать, что такое есть у той феи, за которой мы гоняемся. — жестко сказал он, показывая всем своим видом, что не уйдет, пока не получит требуемой информации.
— Зачем? — Хартнер поднял голову и встретился с Мергером взглядом. — От того знаешь ты это или
