— Ладно, тогда я сама это сделаю! — говорит мама запальчиво и прекращает разговор, не попрощавшись. В одной руке она держит телефон, в другой — гипноизлучатель.
Увидев меня, мама вздрагивает от неожиданности.
— Что ты здесь делаешь? Почему тебя не увезли на «скорой помощи»? Как твоя рука?
— С кем ты разговаривала? — спрашиваю я, описывая круги на некотором расстоянии от нее.
— С Тейлором, — говорит мама, закатывая глаза. — Он такой чудак. Не понимает, что вся эта суматоха с Питом была просто небольшой помехой.
— Может, он расстроился, узнав, что один из его любимых студентов погиб. Как тебе такое предположение?
Мама раздраженно приглаживает волосы. Очевидно, желания спорить со мной на эту тему у нее нет.
— А можно мне подержать эту штуку? — спрашиваю я, протягивая руку к гипноизлучателю.
— Нет, милый, это очень сложный прибор, и ты однажды его уже сломал.
— Историю с Питом никак нельзя назвать «небольшой помехой», мама. Кэт могла серьезно пострадать, а я чуть не погиб. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Естественно, понимаю! Но по плану все должно было быть совсем не так. Если бы ты принял антидот — а я приказала тебе это сделать — а не отдал пузырек другому человеку, не было бы никаких проблем, — говорит она, быстро взглянув на меня. — Когда я возьму власть в свои руки, все будет в порядке.
— Мам, не надо! Ты и так сегодня подвергла большой опасности людей, которыми я дорожу!
— А ты замечательно справился со всем, как того и требовали обстоятельства. Я горжусь тобой.
Мама подносит гипноизлучатель к губам, готовясь говорить в микрофон. Не успев даже понять, что я делаю, беру маму на мушку.
— Мам, я не могу позволить тебе это сделать.
Пистолет приходится держать обеими руками, но не только потому, что одна из них повреждена: меня бьет нервная дрожь.
— Дэмиен Локи! — говорит мама повелительным голосом, но, видимо, решив, что меня не стоит воспринимать всерьез, улыбается и машет рукой. — И что ты собираешься сделать? Я твоя мать. Убери эту штуку.
— Ты что, меня не слышала?! Я же сказал: не могу позволить тебе это сделать.
Мама, нахмурившись, сверлит меня сердитым взглядом, но гипноизлучатель опускает. Гримаса отвращения искажает ее лицо.
— Ты говоришь, как супергерой.
— Я и есть супергерой!
Эти слова, неожиданно сорвавшиеся с моих губ, шокируют меня не меньше, чем маму. Руки дрожат так сильно, что дуло пистолета ходит ходуном.
— Теперь я вижу, что, отпустив тебя к отцу, я совершила большую ошибку, — говорит мама, забыв, учитывая серьезность обстоятельств, назвать Гордона «этим человеком». — Я запрещаю тебе с ним видеться. Ты будешь сидеть дома, и мы…
— Мы ничего не будем делать, если ты не отдашь мне эту штуку, — говорю я, указывая на гипноизлучатель дулом пистолета.
Лазеры в маминых глазах загораются адским огнем.
— Дэмиен, опусти пистолет.
Я решительно качаю головой.
Мама умолкает. Когда она, выдержав паузу, начинает говорить снова, ее голос звучит успокаивающе. Так говорят с испуганными животными, когда не знают, чего от них ожидать.
— Все уже закончилось. Все будет хорошо.
Направляю дуло прямо ей в грудь. Ощущение такое, будто я целюсь в самого себя.
— Ты же не будешь стрелять в собственную мать. А теперь закрой уши…
Я нажимаю на курок. Луч проносится в сантиметре от ее головы, чуть ближе, чем я хотел.
— Это был предупреждающий выстрел. Опусти гипноизлучатель.
— Дэмиен, зачем ты это делаешь? — спрашивает мама. Она не испугалась, но сильно расстроилась. — Ты подошел к опасной черте.
— Какого черта это значит?
— Значит, что тебе остается надеяться на то, что Гордон сдержит слово, потому что я не намерена терпеть в своем доме супергероев!
— Он сдержит, — говорю я, в основном чтобы позлить ее, хотя, понятно, что Гордон не нарушит заключенный с мамой договор, даже если будет меня ненавидеть. Подхожу ближе, держа в левой руке пистолет, и вытягиваю правую, поврежденную руку вперед, не обращая внимания на боль.
— Дай сюда.
— Если ты это сделаешь, — говорит мама невозмутимо, вкладывая в мою руку гипноизлучатель, — не попадешь в Вилмор. Ты делаешь врага из собственной матери. Вот чего ты этим добьешься.
— Нет, это ты делаешь из себя моего врага, мама, — говорю я, чувствуя, как эмоции, разом перегорев, покрываются золой. Больше всего на свете мне хочется вернуть ей прибор, сказать, что пошутил, что я суперзлодей, что хочу принимать участие в ее делах. Хочу, но не могу. Я больше не чувствую себя злодеем, ни на йогу, особенно после сегодняшнего вечера. Можно было действовать по маминому плану и стать принцем Золотого города, но я должен был спасти Кэт и остановить Пита. Не могу же я позволить ей причинить боль Саре, Гордону или кому-то еще из близких мне людей, даже если придется ради этого пожертвовать всем, включая учебу в Вилморе. Даже если это означает, что на пальце у меня появится «Г», а не «З». Может, я не чистокровный герой, но и злодеем прикидываться больше не могу.
В эту секунду в маминых глазах вспыхивают лазеры. Все происходит, как в замедленном кино. Лучи попадают в пистолет, и он взрывается у меня в руке.
Мама бросается вперед, протягивая руки к гипноизлучателю. Я уворачиваюсь и с размаху бросаю прибор в стену.
— Не-е-е-е-т! — кричит мама. Гипноизлучатель с треском разбивается, а мне кажется, что я слышу, как, звеня, разлетаются вдребезги мамины хрустальные мечты.
— Даже не думай снова брать Сару в плен. Если с ее головы упадет хотя бы один волос, я уверен, полиция и каждый супергерой в городе будут разыскивать тебя и твою секретную лабораторию. И я хочу получить рецепт противоядия, когда приду забирать вещи.
Развернувшись на каблуках, я ухожу, оставляя за спиной маму и жизнь, которую считал единственно возможной целых шестнадцать лет.
* * *
Вечером я остаюсь в доме Кэт. Ее родители не предлагали мне переночевать, но я «случайно» уснул на кушетке в гостиной, потому что мама от меня, наверное, отреклась, а Гордону звонить было страшно.
Мама Кэт проплакала целый час, после того как мы вернулись, хотя Кэт непрерывно твердила, что с ней все в порядке. Отец ходил вокруг нее с растерянным видом и говорил, что готов купить все, что угодно, лишь бы она не плакала, очевидно, не зная другого способа решать проблемы подобного рода. Никто не спросил у меня, болит ли рука. Она болит, и мне, вполне возможно, стоило бы отправиться в больницу, но поднимать эту тему самостоятельно не хотелось.
После полудня мама Кэт трясет меня за плечо, чтобы разбудить. Я, моргая и по-прежнему чувствуя себя усталым, смотрю на нее, понимая, что вставать нет ни малейшего желания, потому что сон — отличный способ не сталкиваться с реальностью. К сожалению, меня постоянно мучат кошмары. Во сне я то падаю с крыши, снова и снова, то направляю пистолет на маму, которой я теперь, наверное, уже не сын. Мне снилось также, будто это я, а не Сара, сталкиваю с крыши Пита. Иногда мы падаем вместе. Порой я разбиваюсь о мостовую, а Пит делает с Кэт все, что заблагорассудится.
