которых связаны друг с другом кровными узами. Главой клана становится не просто старший по возрасту, но достойнейший и неважно, мужчина ли, женщина. Мы малочисленны и у нас редко когда рождается больше одного-двух детей, но мы не болеем человеческими хворями и потомство наше крепко и здорово с первых дней жизни. Когда-то давно у каждого клана был свой маленький город, своя подземная цитадель, где все члены жили в мире, покое и согласии, однако с той поры для моего народа многое изменилось. Слишком многое, – голос Илзе становится тише, в нём слышатся отзвуки сожалений о былом, о том, чего уже не вернуть. – Кто-то остался в старых городах, кто-то исследовал новые земли в поисках прибежища для себя и членов клана. День за днём, год за годом пути-дорожки нашего народа расходились всё дальше, мы больше не были единым целым, но обратились разрозненными островками, затерянными в бушующем океане нового мира. Мой клан, клан Чароит, покинул Великие пески много поколений назад, пересёк море и обосновался в Финийских землях. Моим предкам не удалось создать дом, подобный тому, что они оставили за морем, однако обустроились они всё же лучше, чем могло бы быть. Торговлей занялись.
– Драгоценными камнями торговали? – отчего-то уточняю я.
– И ими тоже, – быстрая скользящая улыбка появляется на губах Илзе и тает в мгновение ока. – Путь моего отца был долог и извилист, но однажды пришёл его час покинуть этот мир и обратиться золотой чешуйкой на теле Матери. Главой нашего клана стала моя старшая сестра. Вскоре после этого нам с нею случилось повздорить сильно… не думай, не из-за места, которое она заняла, и не из-за мужчины, охрани нас Великая мать. После ссоры я уехала. Села на корабль, идущий на Аргейские острова, а оттуда отправилась в сердце Франской империи. Как среди людей говаривают, была молода, глупа и самоуверенна сверх меры, будто юнец задиристый. Оттого и оказалась во время первого зрелого сброса на улице… прежде у меня только детские случались и те дома проходили, под защитой и в покое, в окружении родных и близких. После-то я поняла, сколь опрометчиво безрассудна была и что если бы не ты, произойти могло всякое.
– Илзе… – начинаю я и умолкаю в растерянности, не зная, как объяснить ей, что мой долг перед ней несравнимо выше, что я потребовала от неё куда больше, чем когда-то дала сама.
– Мне придётся вернуться в Финийские земли.
– Надолго?
– Не знаю, – Илзе нарочито небрежно пожимает плечами. – Может статься, навсегда.
– Что-то случилось?
– Сестра настоятельно просит вернуться в кратчайшие сроки. Дела клановые, важные, из тех, от которых не отвернёшься, даже если сильно того пожелаешь, пусть Ив подробностями меня не побаловал особо. Потому сестра и сына своего за мною отправила. Письменное послание могло затеряться, да и бумаге не по силам разыскать в огромном городе того, у кого и адреса точного нет, кто сегодня здесь, а назавтра там, – Илзе умолкает, оглядывает кабинет и продолжает после короткой паузы: – Боюсь, мне придётся оставить место в твоей свите и все обязанности, что я исполняла.
– И пускай, – отмахиваюсь я. – У меня нынче в достатке желающих подать мне украшения.
– И помогать тебе в твоих поисках я больше не смогу.
– Я справлюсь. Может, более и не надо ничего искать. Только до Финийских земель путь неблизкий…
– Ив уверяет, что разыщет для нас воздушный корабль, они идут куда быстрее водных и добраться можно за несколько дней, а не недель.
Я бессмысленно, будто деревянная кукла на верёвочках, качаю головой, пытаюсь найти подходящие слова, но не могу, я обескуражена и потеряна. С того дождливого вечера минуло года три и за это время я, к стыду своему, настолько привыкла, что Илзе всегда рядом, всегда приходит на помощь, когда нужно, всегда поддерживает словом ли, делом, что теперь мне трудно вообразить, как я буду без неё. Мысли эти недостойные, низкие, эгоистичные, прежде всего я думаю о себе, а не о той, кого полагаю близкой подругой, однако не получается сразу совладать с ними, изгнать из разума и сердца.
– С восточного побережья Империи мало воздушных судов отходит… особенно по нынешнему сезону, – роняю я невпопад.
– Только корабли с Аргейских островов, я знаю, – кивает Илзе. – Воздушные суда в Империи подобны образованию для одарённых – доступны лишь избранным. Но змеи гибки, изворотливы и во всякую щель проскользнуть способны. Прости, что сразу не предупредила и ушла неожиданно, слова не сказав. Я не стала беседовать с Ивом при твоих дамах, увела его поскорее, а то Брендетта на него так смотрела, словно молодого мужчину впервые в жизни увидела.
– Когда ты уезжаешь?
– Сегодня.
– Так скоро? – вырывается у меня.
– Сама сказала, до Финийских земель путь неблизкий. Повезёт, если доберёмся до побережья до зимнего праздника.
– Я попрошу Стефана предоставить вам одну из императорских барок, она за сутки домчится.
– Благодарю, но не нужно, звезда моя, правда, – мягко улыбается Илзе. – Не стоит привлекать к себе лишнего внимания.
Конечно же, и о чём я только думаю? Императорская барка, идущая на побережье в преддверии венчания государя и зимнего праздника, заинтересует многих, и её отбытие и прибытие не скроешь от чужих глаз, не говоря уж о подготовке к отлёту. А кто удостоит вниманием двух скромных путников?
– Если тебе что-то надо, только скажи…
– Ничего не надо, не тревожься попусту. Вещей, которые можно взять с собою, у меня немного, деньги есть, да и Ив не в одной змеиной шкуре в Империю прибыл. Я его несколько лет не видела… даже не представляла, что он таким высоким вырос. Ещё статен и собою хорош, наверняка много девичьих сердец разобьёт и не заметит, – Илзе подходит ко мне, касается моей руки ободряющим жестом. – Мы не пропадём. Если хочешь, я пришлю весточку, как до Финийских земель доберёмся.
Я киваю, готовая согласиться со многим, лишь бы не отпускать. И понимаю, что не могу не отпустить. Я сама недавно говорила Шеритте, что Илзе не служанка, не рабыня и не моя придворная дама, не могущая покинуть двор без разрешения своей госпожи, без веской причины, без объяснений. Я ей не хозяйка, а мой суженый не её сюзерен, и я не властна над нею. Мне остаётся лишь принять
