он увлекся. Кусочки смеси были разбросаны по всему прилавку, его рубашке и ей.
Она разложила глазурь по нескольким мискам и протянула ему маленький тюбик зеленого цвета.
— Начни с нескольких капель и перемешай.
Они приготовили разноцветную глазурь. Персефона работала над яркими цветами — желтым, розовым и лавандовым, — в то время как Аид создавал более темные цвета — красный, зеленый и даже черный, цвет, который Персефона помогла ему создать. Ближе к концу он застал ее слизывающей глазурь с пальцев.
— Как на вкус? — спросил он, потянувшись к ее руке. Он втянул один из ее пальцев глубоко в рот и застонал. Она была сладкой и соленой, и то, как она смотрела на него, пока он пробовал ее на вкус, заставляло огонь в его животе усиливаться.
— Восхитительно.
Она убрала пальцы, и на мгновение воцарилась тишина.
— Что теперь?
Их взгляды встретились, и воздух в комнате стал почти невыносимым.
Аид положил руки ей на талию и поднял ее на стойку. Персефона рассмеялась и обхватила его ногами, притягивая к себе так, что его член уперся в ее сердцевину. Он поцеловал ее в рот, раздвигая ее губы. На вкус она была как глазурь, которую она слизывала с пальцев. Он зарылся одной рукой в ее волосы, а другой потянулся между ними, чтобы схватить ее за грудь, когда кто-то прочистил горло.
Громко.
Персефона отстранилась от его поцелуя, в то время как руки Аида упали на столешницу, а его голова легла ей на плечо. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Если бы они были в Подземном мире и их прервал один из его поданных, он бы не остановился.
— Лекса.
Персефона прочистила горло. — Что случилось?
— Я хотела спросить, не хотите ли вы, ребята, посмотреть фильм?
— Скажи «нет», — прошептал Аид, дразня ее ухо.
Персефона игриво хлопнула его по груди.
— Какой фильм?
— Битва титанов?
Аид фыркнул и отодвинулся от нее, глядя на Лексу.
— Старый или новый?
— Старый.
— Хорошо, — согласился он и поцеловал Персефону в щеку. — Мне понадобится минута.
Аид покинул кухню, исчезая в коридоре, пока не нашел ванную. Он закрылся внутри и прислонился к двери, засунув руку в штаны и сжимая свой член. Он бы предпочел, чтобы рука Персефоны была на нем, ее рот вокруг него, ее лоно сжимало его, но этого должно было хватить, пока они не останутся наедине. Он работал сам, пока не кончил.
Когда печенье было готово, они достали его и дали остыть, пока смотрели Битву титанов.
— Боги, я и забыл, что этот фильм такой нудный, — сказал Джейсон, который был единственным, кто смотрел. Когда Персефона легла на Аида сверху, ее тело помещалось между его бедер, Аид мог думать только о сексе. Она тоже хихикала, и он был уверен, что она смеялась не над фильмом.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — прошептал он, его рука крепче обнимала ее, тела крепко прижимались друг к другу.
— Ты никак не можешь знать.
— После того, через что я прошел этим вечером, я уверен, что есть несколько вещей, над которыми ты смеешься.
В какой-то момент Персефона заснула, и он отнес ее в спальню.
— Не уходи, — сонно сказала она, когда он опустил ее на кровать.
— Не ухожу.
Он поцеловал ее в лоб.
— Спи.
Аид лежал рядом с ней, совершенно бодрствуя. Ее кровать была маленькой и пахла ею. Он закрыл глаза, но его телу было жарко, а мозг был слишком напряжен, думая об их предыдущей встрече на кухне и о том, как он хотел закончить то, что они начали. Но Персефона устала, и он не хотел ее будить, поэтому перевернулся на бок и крепко зажмурился. Казалось, прошла вечность, прежде чем он заснул, и это длилось всего несколько секунд, прежде чем он снова проснулся, его тело было поверх тела Персефоны, его рот пожирал ее кожу. Она застонала и потянулась к нему, их поцелуи были настойчивыми, как будто они не были вместе неделями, месяцами.
Аид стянул с нее рубашку и вытряхнул ее из штанов, прежде чем нырнуть между ее бедер. Он брал ее медленно, покусывая внутреннюю сторону ее ног, дуя на ее горячую сердцевину, посасывая ее клитор, пока она не взмолилась о его языке. Он протянул ей свои пальцы, вводя их в ее жар. Она промокла насквозь, и он застонал.
— Ты прекрасна, — сказал он.
— Ты ощущаешься хопошо, — прошептала она. — Ты ощущаешься…как власть.
Сначала он чувствовал себя под контролем, как будто, возможно, он мог бы заняться с ней любовью так же, как перед камином в своем кабинете. За исключением того, что чем больше она реагировала на вторжение его члена — хватала его за руки и одеяла и вдавливала голову в матрас — он не мог контролировать себя. Свирепый, требовательный рык вырвался из его горла, и он крепко поцеловал ее, задевая зубами ее губы, посасывая шею и толкаясь в нее, двигая всем ее телом, пока они не прижались к изголовью кровати. Аид использовал свои руки, чтобы подложить ей под голову подушку, в то время как ногти Персефоны царапали его спину. Он даже не почувствовал укола, только экстаз от их совокупления.
Кровать затряслась, их гортанные крики наполнили комнату, и когда он кончил, то рухнул на нее, их тела были скользкими от пота. Только когда у него перехватило дыхание, он понял, что она плачет.
— Персефона.
Он оттолкнулся от нее, чувствуя, как у него нарастает истерика.
— Я причинил тебе боль?
— Нет, — прошептала она, прикрывая глаза, и он почувствовал огромное облегчение.
— Нет, ты не причинил мне боли.
Он мгновение смотрел на нее сверху вниз, пока она тихо плакала. Он знал, что у ее слез могло быть несколько причин, но он не стал бы строить догадки и не стал бы спрашивать. Если бы она захотела сказать ему, она могла бы. И все же он не хотел, чтобы она пряталась, независимо от причины. Он убрал ее руки от лица, смахнул влагу с ее щек и поцеловал в лоб, прежде чем подвинуться к себе и прижать ее к себе. Он накрыл их обнаженные тела одеялами.
— Ты слишком идеальна для меня, — прошептал он, целуя ее волосы, и они погрузились в мирный сон.
Аид проснулся мгновенно, и на этот раз это не имело ничего общего с желанием, а было связано с запахом магии Деметры. Он клубился в воздухе, как сильный мороз.
Он перекатился в сидячее положение, но не успел одеться, как
