как тех изображали в кино. И какой лично ей не стать никогда.
Тем не менее, из неё это пёрло, не зная берегов. А отец, казалось, не замечал кривляний дочери.
Наконец, обед подошёл к концу — хотя Руана не съела ни кусочка.
— Вы идите к себе, — задумчиво повелел дочерям господин Таа-Лейгард и попросил хозяина дома: — Викрат, мне нужно с тобой поговорить.
Этот прохиндей молчал, как рыба, явно тяготясь присутствием человека, дочь которого он таки не уберёг. В том смысле, в каком это подразумевалось: её девственность. На которую — положа руку на сердце — ему плевать. У бедняги своих матримониальных проблем выше крыши.
Впрочем, Руана подозревала, что Викрат тоже додумался до идеи, что нужно дождаться огласки выкрутасов таарии. Тогда их брак с яранией уйдёт на второй план — если вообще будет кому-то интересен. Вот и затаился.
Поднявшись на второй этаж, Руана намеревалась затащить к себе Ати. Выпытать причину осчастлививших ту перемен. Однако на пороге её светёлки сестёр перехватила кормилица. С ворохом платьев, делавших её похожей на стог сена.
— Ати, пойдём-ка в твою спальню, — вторглась Урпаха в планы девиц непререкаемо командным тоном. — Хочу дать тебе кое-что примерить, — моментально пресекла опытная старуха возможные пререкания. — А ты, — одарила она любимицу неповторимо убийственным взглядом Медузы Горгоны. — Пойди-ка да приберись там… у себя.
— Не надо прибираться, — рискнула-таки пискнуть Ати, жалобно взглянув на сестру.
Которая стояла с дурацким видом чем-то озарённого человека — рот до ушей, хоть завязочки пришей.
— А ну, марш к себе! — подпихнула кормилица мелкую капризницу по направлению к её двери. — Будет она мне тут ещё!
Дальнейшее потеряло для Руаны всякую информационную ценность. Она приоткрыла свою дверь и юркнула в щель, тотчас её ликвидировав. Чтобы Ати не успела заметить то, чего ей показывать не следует. Хотя оно бесстыже выставило себя на обозрение. И смотрело на хозяйку спальни ироничным взглядом всё понимающего человека, которому дела нет до её сестринских переживаний.
— Ты сбрендил! — шёпотом проорала Руана.
Задвинула щеколду и с разбега атаковала мерзавца, едва не растоптавшего её репутацию в глазах семьи.
Радо-Яр поймал далеко не лёгкое девичье тело и повалил на себя. Запечатал не до конца высказавшийся рот поцелуем. Припечатал её к груди пудовыми лапами: не вздохнуть, не пнуть паразита. А закончил поцелуй виртуозным переворотом на сто восемьдесят.
— Задавишь! — простонала Руана, оказавшись погребённой под тяжко дышавшей могильной плитой.
— Ни за что, — выдохнул он в лицо горячим паром, пытаясь задрать на ней подол.
Тот не задирался, и пылкий влюблённый чуток пришёл в себя. Сполз с уже полумёртвой девицы. Сел и по-хозяйски обозрел поле деятельности:
— Что на тебе надето?
— Платье, — не смогла удержаться от ехидства Руана, вздохнув полной грудью.
— Ты в этом развлекала Бруста? — дошло до назла.
Отчего его лицо принялось наливаться дурной твёрдостью скул, губ, подбородка и взгляда.
— Может, потом это обсудим? — уселась и Руана, подтягивая юбку и поворачиваясь к нему спиной: — Расшнуруй. И быстрей. На первом этаже мой отец. И ему ничего не стоит подняться на второй.
Вся её тщательно впитанная в себя аура благочестия перед лицом родных, превратилась в мыльный пузырь. Который моментально лопнул, едва его придавило исполинской силой мужского желания. Да и собственное не поскупилось.
— Зачем? — ляпнул могучий пентюх, ковыряясь в шнуровке.
— Чтобы прикончить моего соблазнителя, — как само собой разумеющееся, пояснила развращённая им девственница.
— Понятно, — буркнул Яр-Туран.
И рванул несчастный шнурок. А после и платье, едва не содрав его с плеч вместе с кожей. Несмотря на незнакомый фасон, этот бабник моментально справился с подготовкой к чему-то более приятному, чем скандал. А потом долго и пылко справлялся со всем остальным.
Мысль о том, что она сошла с ума, посетила Руану лишь однажды. Когда затопленные горячим вездесущим наслаждением полу придушенные мозги вынырнули из этого марева дабы глотнуть воздуха. Но Радо-Яр решил, что не вполне удовлетворён содеянным. И его губы опять утопили её рассудочность — безжалостно, как бессердечный хозяин приговорённого щеночка.
Она и не подозревала, что так отчаянно стосковалась по этому мужчине. Так бесповоротно удручающе. Руану посетило психованное желание вцепиться в него и не отпускать от себя. Хоть бы тут собрались все таары империи — пускай даже со всеми своими верещащими бабами.
— Что с тобой? — оторвавшись от развратных манипуляций губами в районе женского пупка, поднял голову назл.
Его взгляд из рассеянного моментально превратился в колюще-режущий.
— Не уходи, — ляпнула Руана вовсе не то, что хотела.
Не успела собраться с мыслями, дабы отшутиться. Вот и выплеснула нечто подноготное, чем вообще не стоит слишком баловать мужчин. Ради сохранения пресловутой женской гордости. И повышения самооценки — будь она неладна!
Радо-Яр уставился немигающим взглядом на оставленный в покое пупок. И глухо поинтересовался:
— Не уходить сейчас? Или вообще?
— Не могу сказать, — спохватившись, взялась придуриваться Руана.
— Почему? — уловив перемену, усмехнулся яран.
Он принял условия намечавшегося баловства и готовился дать отпор.
— Нельзя же тебе позволить думать, будто ты прибрал меня к рукам окончательно, — нарочито назидательно пояснила она.
Назл подтянул тело так, чтобы их глаза оказались рядом. Отвёл пальцем прядь волос, что закрыла левый глаз Руаны. Заглянул поочерёдно в оба и весьма издевательски осведомился:
— А, если я поднатужусь и не стану так думать? Буду завоёвывать тебя каждый раз, прежде чем уложить в постель.
Тут настроение Руаны сделало кульбит — с ним вечно не угадаешь, чего ждать в очередной момент.
— Яр-Туран, а как у тебя самого с «вообще»?
Он и тут не оплошал: подстроился, став серьёзным:
— Поясни.
— Ну-у-у…
Она всё никак не могла выудить из каши в голове более-менее осмысленное уточнение. Стало неловко выспрашивать о его дальнейших намерениях. У некоторых идиоток с этим вечная проблема. Им всё кажется, что выспрашивая, они будто бы выпрашивают. Столько глупостей на этой ниве могут наворотить — только держись.
— Я не думаю, что у меня это пройдёт, — внезапно холодно усмехнулся он и резко сел: — Будь оно так, я бы вёл себя, как привык.
— Я же не знаю, как ты привык, — испугавшись, проблеяла Руана.
И таки вцепилась обеими руками в его талию.
— Я бы вёл себя, как свинья, — без малейшего намёка на сожаления или нечто подобное, расшифровал этот негодяй. — Получил, что хочу, и забыл о тебе. Может, через какое-то время. Может, сразу.
Видимо, это был комплимент — пыталась разгадать она подброшенную шараду. На полноценное признание в любви вроде не тянет — если нарочно не натягивать.
— Ты женщина, без которой мне стало трудно
