выделении средств на постройку новой церкви в Григоте. А сейчас, если никто не возражает, я оставлю в городе десять боевых клириков. Кто знает, быть может Единый не оставит их без своего благословения в трудный час.
— Если они дерутся хотя бы вполовину так же хорошо, как брат Герон, мы с удовольствием примем ваших святых отцов, — с поклоном сказал Нугейр.
— Герон больше не монах, как вы уже знаете, — безмятежно сказал архиепископ. — Но будьте спокойны — мои парни умеют махать топорами. Против мертвяков они точно не будут бесполезны.
— Какой смысл в монахах, если через несколько лет Единый исчезнет? — хмыкнул мастер Кенн. — Кто даст вам силу?
Архиепископ нахмурился и промолчал. Зато поднялся гроссмейстер.
— А кто вам сказал, что настоящего Бога нет? Единый — лишь могущественный передатчик божьих сил. Молитва истинно верующего дойдёт до Бога. Быть может, чуть позже, но обязательно дойдёт. И преступник будет наказан, а священный огонь поразит врага. Так что, не судите опрометчиво. Одборг, пойдём.
Оставив за спиной задумчивых военных, гроссмейстер и архиепископ вышли из шатра графа Керсона.
— Ади, здорово ты сказал, — шёпотом проговорил Одборг. — Даже я лучше не смог бы.
— Мико же сказал, поддерживать друг друга, — хмыкнул гроссмейстер. — Я уже начал. Очередь за тобой. Я горю желанием послушать твою первую проповедь в пользе магии. Можешь начинать составлять текст прямо сейчас.
— Уже составил, — буркнул Одборг. — Начнётся она с того, что не все маги одинаково полезны. Особенно, первый маг Ситгара, ядовитый, как виверна…
* * *
Дилль до боли в глазах вглядывался в бескрайнее небо — там царило только жгучее пустынное солнце. И никаких драконов — ни великих, ни обычных. Он отёр мокрый лоб и выругался:
— И я, дурень, говорил Гунвальду, что хотел бы жить в южных странах! Накаркал, называется. Уж куда лучше морозить зад где-нибудь в Каршаре. Там сейчас, должно быть, уже первые снежинки падают.
Да, здесь, в пустыне, осенью и не пахло. А, может, просто здесь такая осень? А, заодно, зима, весна и лето. Песок в любое время года одинаково жёлт.
Косматая лошадка, доставшаяся Диллю от Эмгерея, мерно перебирала копытами, шагая между барханами. Периодически Дилль заставлял её взбираться на верхушку песчаной горы, чтобы убедиться, что погони за ним нет. Въехав в очередной раз на вершину бархана, он тяжко вздохнул — везение когда-нибудь заканчивается. В нескольких лигах позади появились всадники.
Хиваши. Возможно, опять сопровождаемые своими горбатыми собаками. И, уж наверное, с толпой шаманов и колдуний, жаждущих его крови. Он задержался на вершине, чтобы сосчитать врагов — насчитал около трёх десятков, потом сбился.
Плохо. День уже клонится к закату — за это время драконица должна была прилететь. Не смогла Тринн или не захотела, теперь уже неважно — враги его снова достали. Несмотря на жуткую усталость, Дилль был готов драться. Но против толпы воинов и шаманов ему не выстоять. Пока одни будут швырять в него свои пакостные заклятья, другие издали нашпигуют стрелами. Остаётся одно — скакать во весь опор. Возможно, погоня растянется, тогда справиться с врагами будет легче.
Дилль стукнул косматую лошадку ногами по бокам и хлестнул поводьями. Животина фыркнула и нехотя двинулась вперёд. Он повторил приказ, но бег лошади не ускорился. Пришлось идти на крайние меры. Дилль достал кривой трофейный нож и ткнул остриём мохнатого скакуна в круп. Негодующе заржав, конь помчался вперёд, не выбирая пути.
Он надеялся, что его косматый скакун окажется достаточно выносливым, чтобы продержаться до темноты. А с наступлением ночи у Дилля появится шанс. Доставшееся от Илонны ночное зрение обеспечит ему преимущество в бою.
— Давай, милая, поднажми.
Но лошадь бежала всё медленнее, несмотря на жестокую шпору в виде острия ножа. Она испуганно косила глазами и всё пыталась свернуть куда-то вправо. К югу. Дилль никогда не отличался способностями общаться с животными, а потому никак не мог сообразить, что происходит. Так и не сообразил.
Едва он въехал в просторную и довольно ровную ложбину, посреди которой торчала огромная скала, как окружающее вдруг потемнело. В воздухе закружились смерчи, несущие в себе тучи песка. Неимоверная слабость сковала Дилля — он выронил из рук поводья и кривой нож и начал заваливаться набок. Удержался он в седле только потому, что лошадь в этот момент скакнула вбок. Но уже при следующем прыжке коня Дилль вылетел из седла и рухнул в тёплый песок.
Подняв голову, он увидел, как один из смерчей задел бегущего коня, и несчастное животное с жалобным ржанием было втянуто внутрь воздуховорота. В течение трёх ударов сердца от коня остался скелет — вся плоть невероятным образом исчезла. Окрасившийся красным смерч двинулся дальше, оставив за собой горку белых костей.
Дилль замер, что далось ему без труда. Смерчи кружились неподалёку, выискивая новую жертву. Жуткая неестественная слабость, сковавшая его члены, явно была магического происхождения. Как отражать магическую атаку, он знал — перенеся разум в астрал, он создал защитный экран, пронизанный драконьей магией. Экран тут же засветился, отражая магическое нападение.
Он вернулся в реальность, тут же начав рассеивание эргов по методу муаров. Обладает ли неизвестный противник способностью находить магию или нет, но лишним это точно не будет. Наверное, ухищрения Дилля помогли — смерчи так и не приблизились к нему. А потом и вовсе исчезли.
Слабость ушла, но Дилль не двигался, разглядывая горку лошадиных костей. Вот же чума! И как ему, спрашивается, теперь двигаться дальше? На своих двоих? Но поскольку альтернативой была смерть от стрел и магии хиваши, он осторожно встал на ноги и зашагал прочь от странной ложбины.
Не успел он сделать нескольких шагов, как на гребне бархана появился десяток хивашских всадников — воины тут же достали луки и приготовились выпустить в Дилля стрелы. С расстояния в жалких пару десятков шагов пустынники точно не промахнулись бы. И быть бы ему нашпигованным стрелами, но тут около скалы словно из воздуха возникла непонятная фигура.
Дилль только успел разглядеть, что фигура худа, как скелет, и одета в лохмотья. А потом невероятной силы ментальный удар выключил его сознание. Дилль погрузился в небытие, а потому не видел, как хивашские всадники один за другим падают с коней. Как кони, словно получившие обухом по голове, безмолвно падают рядом. Как отставшие от передовой части воины и шаманы в ужасе пытаются развернуть лошадей и тоже рушатся на жёлтый песок.
Из многочисленного отряда ментального удара избежало около трети — их кони оказались слишком уставшими и далеко отстали от основной части. Всадники — и воины, и шаманы с гортанными воплями
