Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
столе подарки.
Лицо, выглядывавшее из щелки, отнюдь не было благородным и печальным и не принадлежало красавцу мэтру Луи. За дверью стоял человечек в черном, тот самый, что привел сюда донью Крус; тот, кто подделал почерк Лагардера и написал от его имени письмо; тот, кто арендовал будку Медора; одним словом, то был горбун Эзоп II, именуемый также Ионой, победитель Кита.
Он беззвучно посмеивался и потирал руки.
— Черт побери! — прошептал он. — Принц Гонзаго, однако, расщедрился, а у этого прохвоста де Пероля, решительно, есть вкус.
Горбун находился там после прихода доньи Крус. Вне всяких сомнений, он поджидал господина де Лагардера.
Аврора оказалась истинной дочерью Евы. При виде этого тряпичного великолепия у нее заколотилось сердце. Но была и вторая причина радости — все это прислал ее друг. Аврора даже не подумала о том, на что обратила внимание донья Крус: ей и в голову не пришло прикинуть, во что обошлись эти царственные дары ее другу. Она испытывала безмерное удовольствие. Она была счастлива, и это чувство, наполняющее девушек в тот миг, когда они должны явиться в свете, было сладостно ей. Ведь там ее покровителем будет Анри! И только одно смущало Аврору: у нее не было горничной, а добрейшая Франсуаза куда лучше разбиралась в стряпне, чем в туалетах.
Но тут, словно угадав ее мысли, вперед выступили две девушки.
— Мы всецело к услугам, мадемуазель, — объявили они.
По их знаку остальные удалились с почтительными поклонами. Донья Крус схватила Аврору за руку.
— Ты что, отдаешься в руки этих особ? — спросила она.
— А что тут такого?
— И собираешься надеть это платье?
— Разумеется.
— Храбрая ты. Безумно храбрая! — бросила цыганка. — Впрочем, — добавила она, — этот дьявол отменно галантен. Ты права. Наряжайся, вреда это не принесет.
Аврора, донья Крус и обе камеристки, составлявшие часть подарка, ушли в спальню. В зале остались Франсуаза и ее внук Жан Мари Берришон.
— Кто такая эта бесстыдница? — осведомилась Франсуаза.
— Какая бесстыдница, бабушка?
— Ну эта, в розовом домино.
— А, эта смугляночка? Знаете, бабушка, она так стреляет глазками…
— Ты видел, как она вошла?
— Нет, она пришла до меня.
Франсуаза извлекла из кармана вязанье и задумалась.
— Вот что я тебе скажу, — изрекла наконец она самым значительным и торжественным тоном, на какой только была способна. — Я ничего не понимаю в том, что происходит.
— Бабушка, хотите, я вам все объясню?
— Нет, но если ты хочешь сделать мне удовольствие…
— Вы смеетесь надо мной, бабушка! Неужто вы сомневаетесь в этом?
— В таком случае помолчи, когда я говорю, — прервала она его. — Меня не отпускает мысль, что во всей этой истории есть что-то темное.
— Да нет же, бабушка.
— Не надо нам было уходить отсюда. Люди такие недобрые. Кто может поручиться, что эту девицу не подослали к нам?
— Бабушка, вы зря. Та, на которую вы думаете, достойная женщина, и у нее такой отличный сироп.
— И потом, внучек, я люблю, чтобы все было ясно, а эта история мне страшно не нравится.
— Да это же все ясно как день, бабушка. С самого утра барышня видела, как едут к Пале-Роялю повозки с цветами и зелеными гирляндами. Бедняжка горько вздыхала, глядя на них, но когда стала выспрашивать мэтра Луи про то, что там будет, он купил ей приглашение. Приглашения ведь продаются, бабушка. Госпожа Балао получила его от одного служителя гардеробной регента, с которым, то есть со служителем, она находится в родстве через его служанку, то есть служанку этого служителя, покупающую табак у госпожи Балао-младшей на улице Гуляк. А служанка нашла этот билет на столе у своего хозяина и прибрала. Тридцать луидоров обе госпожи Балао и служанка поделили. Бабушка, это ведь не кража, правда?
Старая Франсуаза была честнейшей кухаркой в целой Франции, но она была всего лишь кухаркой.
— Конечно нет, внучек, — ответила она. — Какая же это кража — несчастный листок бумаги!
— Ну вот, — продолжал Берришон, — мэтр Луи растаял, поддался и пошел купить приглашение. По пути он зашел приобрести все эти дамские финтифлюшки и тотчас же отослал их сюда.
— Но они же стоят огромных денег! — воскликнула Франсуаза и даже перестала вязать.
— Бабушка, ну вы, право, как маленькая! — бросил Берришон. — Старый атлас с фальшивым шитьем и стекляшки!
С улицы в дверь тихонько постучали.
— Ну, кто там еще? — недовольно проворчала Франсуаза. — Закрой-ка дверь на засов.
— А зачем на засов? Бабушка, мы ведь больше не играем в прятки.
Постучали снова, но уже громче.
— А если это грабители? — вслух подумал Берришон, отнюдь не бывший храбрецом.
— Грабители! — фыркнула бабушка. — Улица освещена, как днем, и полна народу. Ступай открой.
— Я подумал, бабушка, и лучше уж я закрою дверь на засов.
Но было поздно; тем, кто стоял на улице, видимо, надоело стучать. Дверь осторожно приотворилась, и в щели явилась мужская физиономия, украшенная неимоверными усами. Владелец усищ обежал взглядом комнату.
— Прах меня побери, — бросил он, — тут, видно, и есть гнездышко голубки. — И, обернувшись, сказал кому-то: — Потрудись войти, дорогуша, здесь только почтенная дуэнья и ее цыпленочек. Мы найдем с ними общий язык.
С этими словами он, подбоченясь и задрав нос, величественно вступил в комнату. Под мышкой у него был зажат какой-то сверток.
Тот, кого он назвал дорогушей, вошел следом за ним. Он тоже был вооружен, но выглядел не так грозно. Он был куда ниже, куда щуплей, а те несколько волосков, что топорщились на его верхней губе, тщетно пытались хоть сколько-нибудь уподобиться закрученным усам, которые столь часто мы зрим на лицах героев. Как и первый вошедший, он тоже обвел взглядом комнату, однако взгляд его был гораздо продолжительней и внимательней.
Вот тут-то Жан Мари Берришон горько пожалел, что не задвинул вовремя засов. Оглядев вошедших, он подумал, что ему еще никогда не доводилось встречать двух прохвостов такого зловещего вида. Таковое заключение доказывает, что Берришону не случалось бывать в хорошем обществе, поскольку Плюмаж-младший и брат Амабль Галунье, вне всяких сомнений, являли собой великолепные образчики негодяев. Берришон благоразумно отступил за спину бабушки, которая, будучи гораздо храбрей внука, осведомилась басом:
— Эй вы! Что вам тут нужно?
Плюмаж коснулся шляпы с той благородной учтивостью, которая отличает людей, протерших не одну пару подошв на пыльных полах фехтовальных залов. После чего он глянул на брата Галунье и подмигнул ему. Брат Галунье точно так же подмигнул Плюмажу. Этот обмен тайными сигналами был крайне красноречив. Берришон дрожал как мышь.
— Почтенная женщина, — произнес наконец Плюмаж, — у вашего голоса такое звучание, что он проникает мне в самое сердце. А
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
