— Отпусти меня!
— Не забывай, что ты моя жена, — напомнил он. — И что я — солдат, вернувшийся с войны.
— Я ничего не забываю! Мы заклятые враги, милорд, и как бы я ни старалась, вы отказываетесь поверить мне.
— Ты снова предлагаешь драку? Ты решила сражаться со мной, своим мужем? Что ж, я победил, мадам! Вы проиграли. Но вы моя жена.
— Ваша презираемая жена! Эрик, во имя, Господа Бога.
— Во имя Господа Бога — нет, миледи. Я не отпущу вас сегодня ночью. Если эта война, узнайте ее суть. Если мы победим в этой войне, я стану героем. Если же победа окажется за королем, то я изменник. Но сегодня я победитель, а награда победителю стара как мир.
Аманда приоткрыла было губы, чтоб№ заговорить, но промолчала.
Увидев угрозу в его глазах, она замерла, не зная, о чем он думает.
Эрик провел рукой по ее лицу, совершенные очертания которого лишь подчеркивались густой россыпью обрамляющих его волос, непослушными прядками у висков. Красивой формы губы, нижняя чуть полнее, чем верхняя, влекли чувственным изяществом. Ее роскошная фигура поражала стройностью и пропорциональностью. Плечи, груди и бедра круглились плавными линиями, как у идеальной статуи, а кожа походила на мрамор своей безупречностью. В движении она была еще более прекрасна, напоминая сгусток энергии, напряжения и страсти. В глазах отражались все эмоции, обуревавшие ее. Эти волнующие глаза всегда зажигали в нем желание, не важно, горели они нетерпением любви или штормовой яростью.
Он склонился к ее лицу. Их глаза встретились на расстоянии всего лишь дыхания.
— Нет! Мы не будем… нет! — только и смогла выдохнуть Аманда в бессильном протесте. — Так нельзя! Без любви!
— Любовь, мадам? С каких это пор она стала для вас важна? Уж не с тех ли пор, как вы вышли за меня замуж? Или с того дня, когда вы нашли карту в моей библиотеке и передали ее своему отцу? Или, может быть, после того, как предали собственный дом?
— Но я не предавала! Ох, Эрик, какой же ты глупый! Послушай меня! Возможно, я виновата в том, что выдала… кое-какие секреты в прошлом. Ты не понимаешь! У них в руках был Дэмьен…
— Что ты сказала? — требовательно спросил он.
Она сглотнула.
— Мой отец схватил Дэмьена и потом постоянно угрожал мне, что убьет его. Вначале он обещал; что арестует Дэмьена и повесит. А потом юноша попался ему в лапы, Эрик. Лошадь! Помнишь, во дворце губернатора на Новый год? Лошадь Дэмьена околела. Тогда я поняла, — что отец не остановится и перед тем, чтобы проделать то же самое с ним. А потом они на самом деле схватили Дэмьена! Они угрожали мне…
— Понятно. Но Дэмьен уже довольно давно на свободе, миледи.
— Об этом я тебе и говорю! Где-то есть другая шпионка, и это не я!
Он улыбнулся:
— Забавная сказочка.
— Эрик, пожалуйста…
— Аманда, я больше не поддаюсь на «пожалуйста»! Но видит Бог, я могу поклясться, что скучал по тебе.
— О! — сдавленно воскликнула она и с яростным воплем рванулась в попытке высвободиться, однако почувствовала, как его тело еще сильнее прижало ее. Его облегающие бриджи почти ничего не скрывали. Глаза Аманды расширились, когда она ощутила его мужскую силу.
Она отчаянно задергалась, ненавидя его, но еще больше ненавидя себя, потому что ей было плевать на свою гордость и доводы разума, лишь бы он продолжал держать ее в объятиях, даже если в этом не было любви.
— Мы не должны!
— Но ты моя жена!..
— ..которая, как ты утверждаешь, предала тебя.
— Ну и что? Это было раньше, не сейчас. Не нынешним вечером.
— Нет! Эрик! — Аманда едва не плакала. — После всего сегодняшнего! Боже, отпусти меня! — Она начала вырываться с новой силой, пытаясь сбросить его с себя, освободиться любой ценой. В сгустившейся вокруг нее темноте, казалось, заколыхался золотистый туман, будто сотканный из солнечных лучей. Она почувствовала напряженность Эрика, живую пульсирующую плоть, и словно тысячи языческих тамтамов застучали в ее сердце, груди, крови. Борясь с ним, она боролась с собой, но он держал ее крепко, «и» все еще сопротивляясь, задыхаясь и ругаясь, она густо покраснела под его пристальным взглядом. — Эрик! Нет!
Он улыбнулся, взгляд стал дразнящим, провоцирующим.
— Ах… Мэнди! Не хочешь ли попросить прощения?
Она мгновенно замерла и облизнула пересохшие губы.
— Что? — переспросила она задыхаясь.
— Возможно, я прощу тебя.
Она какое-то время смотрела на него, не веря своим ушам, не веря ему. Он прильнул к ней, по-прежнему удерживая за руки.
— Ты бросилась в объятия Тэрритона, почему бы теперь не броситься в мои? К тому же мы скреплены узами брака, любимая.
— Я не бросалась в объятия Тэрритона! — выкрикнула она. И попыталась лягнуть его ногой. Он засмеялся, потому что, придавив ее своим весом, обезопасил себя от подобных покушений. Аманда взъярилась с новой силой. — Ты хочешь, чтобы я просила прощения в таком положении?
— Стоит только научать, — прокомментировал он сухо. Но в глазах его заплясали серебристые и голубые огоньки, а вена на шее вздулась, и кровь бешено колотилась под кожей. Она затаила было дыхание, но затем, с ухнувшим вниз сердцем, приняла вызов.
— В таком случае ты назовешь меня проституткой, — огрызнулась она, — отдающейся за то, что можно получить взамен!
— Сказано не мной, а тобой, — парировал Эрик.
— О! Никогда! Эрик…
— Ш-ш-ш! Слова ничего не значат, ничего не значат ни правда, ни любовь! Ты моя жена, а я очень долго не был дома, а поскольку то, что есть между нами, уже полыхает вовсю, я не приму отказа.
С обжигающей нетерпеливостью он приник к ее губам. И Аманда окунулась в этот жар, в нетерпеливое предвкушение наслаждения, в котором не было места раздумьям, а всем правили сердца и чувства.
Она любит его. К черту гордость и достоинство, ведь они и так потеряны. Будь что будет, она не станет отказывать ни ему, ни себе.
— Отдайся мне, жена моя, любовь моя! Раствори меня в своей красоте, в волшебстве ночи…
Нить войны истончилась, борьба была забыта. Нежный бриз, несущий солоноватые ароматы реки, ласкал ее кожу там, куда еще не успел добраться муж, но больше ничто в мире не могло бы отвлечь ее.
Как долго не лежали они сплетаясь телами, как долго не сливались в любовном экстазе!
И вот пришло время сорвать с себя одежду. Обнаженный, он вернулся к ней. И вошел в нее как стальной клинок, и был радостно принят теплой обволакивающей глубиной ее тела, ставшего гостеприимными ножнами. Снова от головы к ногам побежали волны, то вознося ее вверх, то опуская вниз, в унисон его толчкам. Он высоко приподнялся над ней и посмотрел на нее глазами, темными то ли от напряжения, то ли от гнева. Она не знала, любит ли он ее в этот момент… или ненавидит? Неизвестно. Но никто не мог бы сказать, что в нем не было страсти, так же как и в ней. Страсть закружила их словно смерч, наполнила пространство вокруг музыкой вздохов, шепота и восклицаний. Воздух сгустился, словно шелковистое облако накрыло их, превратив ночь в волшебную сказку, в которой реальный мир уступил место фантазии. Волны, накатывавшие на нее, казалось, вздымались и рассыпались на мелкие серебристые капельки счастья. Вновь и вновь испытывала она взрывы экстаза, содрогалась, металась и изгибалась в его объятиях. Он с силой вошел в нее последний раз, и Аманда ощутила невыразимо приятное тепло, когда его семя излилось в ее лоно.
