три — три с половиной миллиона в драгоценностях и несколько десятков тысяч в звонкой монете…
— Но откуда такое богатство у твоей тетки, жившей так бедно? — удивился он.
— Да это же драгоценности из коллекции твоей Стеллы, Гарри…
Он подскочил на месте так, будто его в задницу ужалил одновременно целый рой пчел.
— Моя коллекция? — заревел он.
— Тихо, Гарри, тихо… Той коллекции уже не существует. От нее остались только два предмета: браслет, подаренный Арчи Хоуком артисточке, да перстенек, обнаруженный у покойного Хенка Брейга. Остальные камни прошли частичную огранку и оправлены в более изящные и красивые оправы, несколько под старину. Так что я смело могу их всем показывать, застраховать, а потом продать. И никто не сможет доказать, что это бывшая редкая коллекция мистера Моулза. А драгоценности Бетти Хоук пошли на оплату работы, но некоторые камешки из них были добавлены в изделия. Вот моя новость, Гарри, — закончил я.
Он молчал, ошалело глядя на меня, забыв про дымящуюся сигару.
— Так это все–таки был ты, Сид? — наконец выдавил он.
— Конечно, это был мой единственный шанс, который я не мог упустить, чтобы не потерять Джулию, — спокойно ответил я, закуривая.
— Но как же твое алиби? Как ты все устроил? — уже заинтересованно спросил он.
— Ночью в пятницу, после разговора с вами, я долго не мог уснуть. Я знал, Гарри, что вы не шутили. И я искал выход. Тут я вспомнил, что Джулия говорила мне о драгоценностях, которые будут храниться в вашем сейфе. Так у меня зародился этот безумный план, который утром принял свои четкие контуры.
Утром я еще раз ознакомился с системой охраны и сигнализации конторы, приготовил ключ. Затем я поехал на служебной машине и подобрал на улице в багажник мотоцикл, спортивную модель «Тойоты». Если бы кто и заметил это, то я мог легко объяснить, что мотоцикл оставлен в неположенном месте. Кто бы мог подозревать в воровстве шерифа? — Я сделал паузу, затянувшись дымом и продолжал:
— Потом я отвез мотоцикл, предварительно проверив его, на стоянку у дома мистера Роджерса, где обычно стоят мотоциклы подростков. Там он не бросался в глаза. Оставалось выиграть время. — Он слушал заинтересованно. Я поехал по Лайз–стрит. Я долго стоял у оврага, раздумывая, а потом сделал трамплин, рассчитав, что при его помощи я смогу перелететь через овраг.
Правда меня могла подвести случайность: кто–то мог разрушить трамплин, но этого не случилось. Затем я подобрал из полицейской фонотеки голос телефонистки, вызывающей абонента, причем постарался, чтобы этим абонентом оказались вы, Гарри… Монтаж занял у меня около часа, а магнитофон с записью уместился у меня в кармане. Достать сумку для драгоценностей, парик, шлем и очки не составляло труда. А на туфли я прикрепил аккуратно вырезанные куски резины. Все было готово у меня в машине. И я постарался, чтобы она стояла прямо у изгороди, за которой был мотоцикл. Лишь для этого я приехал к мэру пораньше. Но и это время я использовал в своих интересах: я подготовил мэра к возможной атаке на меня с вашей стороны. Я специально сел пить бурбон с лейтенантом, чтобы он видел, сколько я выпил. Но предварительно я принял препарат, чтобы не пьянеть. Отлучившись на минуту в туалет, я позвонил вам по телефону, стоящему под лестницей, пустив сначала магнитофонную запись голоса телефонистки, чтобы Марк Хамберт мог подтвердить мое алиби, а питом говорил с вами сам. Затем я пропустил еще один стаканчик с лейтенантом и вышел покурить, но… У меня кончились сигареты. Это был еще один пункт моего алиби. Именно это подтвердил Джонни Лотшоу. Я быстро дошел до машины, перелез через изгородь, быстро переоделся, взял мотоцикл и, не включая ни мотора, ни фар, помчался вниз. За поворотом я включил мотор и выжал из него все, что мог. Я успел вовремя. Когда я открыл дверь, ведущую в вестибюль конторы, охранник был у лифта. Он не успел отреагировать и получил удар по голове. Я быстро поднялся наверх. Успех сопутствовал мне: когда открылась дверь лифта, Джо Науман стоял ко мне спиной, и я, не задумываясь, стукнул его дубинкой по голове, а затем бросился в кабинет. И тут была удача: сейф был открыт. — Я остановился и задумался. — Честно говоря, Гарри, у меня было непреодолимое желание убить вас… Но в тот момент я подумал о Джулии. Она могла не пережить такой трагедии, а без нее все ваши безделушки, лежавшие в сейфе, теряют для меня смысл. Поэтому–то я и ударил не так сильно. Я быстро погрузил все в сумку и ринулся вниз. Вскочив на мотоцикл, я помчался мимо «Лайонс–бара» на Лайз–стрит. Трамплин был на месте, и я перелетел через овраг, а затем, выключив мотор и фары, я спустился к дому мэра. На все у меня ушло 17 минут. Оставив мотоцикл, я быстро разделся и, вернувшись к машине, сунул в нее сумку. Тут я заметил Джонни Лотшоу и целующуюся парочку.
Это было еще одним, основным моим алиби. Я окликнул Джонни, указывая на парочку, а потом вместе с ним вернулся к лейтенанту Рейлану…
Потом я разыграл негодование при встрече с вами, дав обещание привлечь вас к суду за клевету… Однако, когда все разъехались, я не забыл ночью собрать в багажник машины трамплин с Лайз–стрит и отвести от дома мэра мотоцикл. Первый этап был завершен и прошел успешно. Но мне нужно было еще реализовать ваши камешки. Мне нужно было время и нужно было развивать какую–нибудь правдоподобную версию. И здесь мне на помощь пришли два человека: ваша дочь Стелла со своими похождениями и Хенк Брейг. По ее следу я пустил полицию, а она стала допускать ошибку за ошибкой, хотя действовала весьма хладнокровно. Хенка я уговорил отдать знакомым ювелирам переделать по частям эти громоздкие и ценные только по массе украшения, уговорившись заплатить ему пятьдесят тысяч долларов. Мы дали слово друг другу, и каждый его сдержал. Но еще при первой встрече я его предупредил, что малейшая ошибка в этом деле будет последней в его жизни.
Я умолк, а Гарри слушал меня, как завороженный.
— Ну давай, Сид, расскажи все до конца, — попросил он.
— Хенк Брейг выполнил свое обещание и переделал все драгоценности, но то ли из жадности, то ли по рассеянности, он оставил у себя перстенек, принадлежащий миссис Бетти Хоук, а
