выглядел неплохо, словно его предков поколениями тщательно мыли собачьим шампунем и не давали спариваться со свиньями, чтобы не рождались обычные лонгатские дети.
— Инсульт меня хватит от твоего акцента, — сказал на это Холейгула. — Говоришь как будто полнома в зубах застряло. В общем так, Койни, я знаю, что это твоя работа, но лучше тебе перезаключить контракт. Произошла ошибка и разночтение в бумагах, но вскоре Стичегерн Ра получит здоровенный хер в ноздрю и отстанет от госпожи Хагарт навсегда. Не лезь в это дело всего один день и мы обойдемся без кровопролития.
Златовласый Койни с игривым изумлением потер шелковистые усики.
— Сэт, — весело сказал он. — Ты как-то странно себя ведешь, честное слово. Ты что, запал на Хагарт? На эту зеленую коротышку? Раньше мы с тобой сталкивались по куда более серьезным причинам, а теперь я как будто оказался на дуэли чести с двенадцатилетним. И потом, какой еще хер в ноздрю? Общение с Хином плохо на тебя влияет.
— Это вопрос деловой репутации, — не смутился Холейгула. — Ты меня знаешь, пиявка, я ненавижу когда мои труды пускают под откос. Я разберусь со Стичигерн Ра. Они отзовут тебя завтра же.
— И завтра же я уйду. Не раньше, чем получу указания от нанимателя. Все документы в порядке. Тенебрийское право, новотенебрийское право Немоса, моральное превосходство и превосходство численное — все это у меня.
Его свита одобрительно заворчала. Армия «Документов» — съежилась.
— Вот как, — зловеще промолвил Сэт. — Но ты забываешь о другом праве. Кажется…
— Я слушаю, — невозможно было сказать, напрягся Койни или нет, но Воротнички приготовились к битве.
— Гарзонское право, — провозгласил Сэт. — Устаревшее, но не потерявшее актуальность. Пункт десятый закона о Ростовщичестве. «Ростовщик лишается права изымать деньги у должника, если тот способен изгнать его со своей земли».
Койни закатил зеленые глаза.
— Перестань, Холейгула! — он разозлился. — Вам не выстоять. Кроме того, это — свинство, ставить нас в такое положение. Хочешь воспользоваться тем, что никто не рискнет трогать тенебрийца? Я — трону, будь уверен.
— Нет, — возразил Сэт. — Это действительно свинство, и я бы никогда на такое не пошел. Но, послушай, пиявка, нам и не нужно будет драться, если сработает один мой трюк.
— Прошу прощения? — Койни приподнял бровь.
К его ногам упал продуктовый пакет, брошенный Сэтом. С минуту ничего не происходило.
— Не сработало, — констатировал Сэт. — Надо было взболтать его сильнее. Что ж… В атаку воины «Документов»! В бой!
Он ринулся в сечу первым далеко вытягивая ноги. Сэт лупил, прошибал, ронял и притаптывал. Команда типографии тоже дралась как в последний раз. Даже фуги. В конце концов Койни получил велосипедной цепью по растрепавшемуся пробору и завопил:
— Ну все, все, хорош…
Драка мгновенно замерла. Сэт отшвырнул полупридушенного Воротничка, и за шкирку поднял лежащую рядом оливу.
— Вали по-хорошему, — сказал он отдуваясь. — Ты здорово приложил мне по печени, можешь считать это щедрой компенсацией собственных издержек.
Коллектор злобно оскалился кровавыми зубами.
— Если бы не свидетели… — он помедлил, взглянув на вышедшую охрану.
— Эй, — крикнул один из них. — Ты заплатил только за постой, белобрысый, про драки и слова не было! Давай-ка уматывай отсюда, пока мы не вызвали ГБР.
— Видишь? — Сэт пытался привести в чувство Пипфа, получившего бодрящий удар тазером. — Все хотят, чтобы ты ушел. Шляпу мне растоптали, сволочи! Ты должен мне новую федору, пиявка!
После того как фургон скрылся за углом, армия типографии издала победный клич.
— А ну заткнитесь, — прикрикнул охранник. — Вас тоже можем выставить. Хозяин не терпит суеты на территории.
Сэт хотел напомнить ему, что хозяин наверняка не терпит и того, что его работники разрешают тусоваться разной погани рядом с проходной, но его отвлекла мелодия входящего вызова…
Глава 13. Придворные шуты
Лефран старший оказался рубахой-парнем.
Как только нас обыскали по второму разу, и убедились, что кроме револьвера у меня остался только природный ствол, владыка сразу отогнал рыцарей в арьергард. Это было кстати, потому что они загромождали пространство как распахнутые шкафы и заставляли меня нервничать. Никогда не любил ближний бой. Каждый раз огребаю на декаду вперед.
— Вы, наверное, сбиты с толку, — сказал Людвиг, оглядев нас как люди осматривают упавший в грязь телефон. С неприязнью, за которой, несомненно, стоит желание отмыть дерьмо и использовать вещь по назначению.
— Нет, вообще нет, — возразил я, наблюдая, как он вертит в руках мой револьвер. — Нас ведь сразу предупредили, что придется разнести половину Побережья. «Никаких проблем», — так я и ответил.
Владыка усмехнулся.
— Люблю, когда знакомство начинается с шуток. Пусть и сардонических. Впрочем, заочно мы уже знакомы, м-сье де Хин. Даже состоим в родстве.
Хо странно посмотрела на меня.
— Правда в очень отдаленном.
Людвиг сложно и путано объяснил нашу связь. Насколько я понял, его предок по отцовской линии как-то раз кончил на грудь женщине с моей фамилией. Это если совсем упрощенно.
— Это все, конечно, очень хорошо, — сказала Хо, отвернувшись от меня. — Но можно нам умыться? Я такая липкая, что у вас губы пристанут, господин Лефран.
Она многозначительно протянула руку.
Людвиг внимательно посмотрел на предложенное угощение. Зеленая, грязная, потная ручонка. Сломанные ногти, кошмарные сухие заусенцы, машинное мало въевшееся до костей. И надпись «опасно» выложенная из кишечных палочек.
Пока длилась эта неправдоподобно длинная секунда общего замешательства, я разглядывал Папочку. В отличии от ряженного в этнические одежды Люпана, Людвиг прикидывался по-современному. Он носил адаптированную версию тенебрийских брюк-двузубок, широченный старф с оттянутой спиной и домашние туфли производства гарзонской Рибок. Все из бутика «Памс», который у нас встречался только в Жилом. Единственным старо-лонгатским атрибутом была царственная диадема на высоком лбу.
Пока я пялился на старика, он успел блестяще разрулить каверзу устроенную Хо.
— Мои губы недостойны, — бархатисто сообщил он, как бы извиняясь.
Олива уже хотела с усмешкой опустить руку, но Папочка подхватил ее ухоженными пальцами. Я злорадно хихикнул про себя, увидев, что Хохотушка вздрогнула от неожиданности. Эта мелкая засранка не
