– Мой князь?
Кавиш появился как по волшебству, как будто почувствовал, что князь вспоминает его.
– Слушаю.
– Ричард определился с диагнозом: душу леди Льефф-Энтан удерживает некий артефакт. Она очнётся на закате.
– А если нет?
– Она очнётся на закате, – безэмоционально повторил Кавиш, – или не очнется никогда.
– Не лучшие вести, но спасибо. – Илуор постарался удержать лицо.
Внутри него все заледенело: у него не было сомнений в том, что за артефакт удерживает Арфель. Рогатая Корона.
"Тебе мало меня?! Оставь ее, она не принадлежит тебе!" – мысленно обратился он к своему венцу. В ответ получил лишь тонкий укол боли, от виска к виску.
– Это не все новости. – Кавиш отвёл глаза, позволяя Илуору взять себя в руки.
– Ну?
– А что, если ти-Риэл был в сговоре с людьми?
Первым делом Илуор хотел одернуть зарвавшегося советника. Как бы то ни было, а пока Кавиш отсиживался в безопасности Серого Дола, ти-Риэл сражался с демонами. Да, в итоге свободный боец преступил закон, забыл о морали, потерял честь… И вот где-то в этом месте Князь Луны понял, что ти-Риэл смог предать доверие своего командира, своего будущего Князя. Так почему он не мог спеться с людьми?
– Откуда такое предположение?
– Он ждёт казни, но не пытается молить о пощаде.
– Он понимает, что ее не будет, – пожал плечами Князь.
Кавиш усмехнулся:
– Тогда почему он столь самоуверен? Он обещает своим тюремщикам припомнить мнимые обиды, обещает дать обед в честь своего освобождения.
– Ирит-ши среагировали только после того, как я выворотил одного из них из земли, – Илуор оскалился, – думаешь, гаденыш хотел стать героем Серого Дола? Но мы с трудом опознали их, а ти-Риэл не блещет ни разумом, ни глубокими познаниями.
– Он предлагал себя в Круг Поддержки, – хмыкнул Кавиш. – Почему бы ему не захотеть немного власти, славы и всенародной любви? Заодно и прикрыл бы облажавшегося Князя. По дружбе. И так же по дружбе проталкивал бы какой-нибудь бред.
Илуор сдержал проклятье, бросил короткий взгляд на плотно закрытую дверь, за которой лежала его ша-раарти, и коротко выдохнул:
– Я ничего не могу сделать для Арфель, но я хотя бы уничтожу то, что едва ее не убило.
Кавиш кивнул и осторожно спросил:
– А что вообще произошло?
– Я был ранен, – Илуор сжал кулаки, – а она каким-то образом выставила щит. Ричард сказал, что отпечаток магии ближе к детскому, то есть она сделала это неосознанно. Она даже не знает, почему она там.
– Там?
– Если бы ты надел Корону – ты бы знал. Идём, у нас очень много дел. И к закату я должен быть здесь.
Кавиш хмуро посмотрел на Князя:
– А целитель разрешил вам столь бодро передвигаться?
– А целителя никто не спрашивал, его забота – здоровье Арфель, – отрезал Илуор. – Идём.
Направившись вперед, Князь усмехнулся: он прекрасно ощущал волны негодования, что исходили от Кавиша. Второй советник хотел высказаться, но, увы, не смел. Он был слишком слаб, и к настоящему моменту жизнь научила его молчать.
«При этом он тихо и спокойно женился на человеческой женщине, – хмыкнул про себя Илуор. – Так есть ли прок от громких слов?».
Выйдя за пределы дома, Князь направился к малым воротам – первым делом он планировал навестить Отца-Ворона.
– Предлагаю потрафить уверенности ти-Риэла, – бросил на ходу Илуор.
– Не совсем понимаю значение этого слова, мой князь, – напряженно отозвался Кавиш.
Илуор покачал головой, когда корона подсказала, что второй советник до сих пор думает о том, как сдать своего князя целителям.
«Вот ведь упрямец, – с изрядной долей веселья подумал князь. – Впереди тьма и хаос, а он думает о моих ранах. Раны подождут, а вот вызревающие ирит-ши – нет».
Князь не стал показывать, что знает, о чем размышляет его советник, а предпочел обсудить более важные вещи:
– Мы могли бы подвергнуть ти-Риэла жесткому допросу. Но это бессмысленно: он был хорошим бойцом, который, как и большая часть наших воинов, не боится боли. До известно предела, разумеется. Но я боюсь, что ирит-ши не будут ждать, пока мы найдем его предел. А значит, нам необходимо обставить все так, чтобы он решил, что его план начал работать. Каким бы ни был этот план.
Кавиш поравнялся с князем и, кивнув, задумчиво произнес:
– В моем клане давно не собирали утреннюю воду – не для кого было. А когда появилась Лианна… В общем, сейчас я благодарен им за то, что они не приняли ее. За то, что мои слова не имеют для них значения. Моя Лиа тихая и нежная, скромная и ласковая – она не похожа на леди Льефф-Энтан. Она бы не осмелилась что-либо менять. Уж тем более она не стала бы ничего добавлять в кувшин с водой. Я бы потерял ее.
Искоса посмотрев на потерянное, будто испуганное лицо своего второго советник, Илуор кивнул. Теперь он понимал Кавиша, понимал, почему тот решился отдать все, лишь бы быть рядом со своей возлюбленной.
Оглядываясь назад, Илуор понимал, что потерял голову еще в том захудалом трактире. Почему он не смог принять это сразу? Ему ведь никогда не приходило в голову искать общества человеческих женщин. Он либо покупал их услуги, если того требовали обстоятельства, либо старательно держался подальше. А тогда… Он же даже какую-то смехотворно глупую причину придумал, лишь бы не отпустить ее. Лишь бы остаться рядом. Он был слеп и жесток. Сможет ли Арфель простить его?
На самом деле Князь осознал все это уже достаточно давно и даже смог поговорить об этом со своей ша-раарти. Вот только полное, абсолютно разгромное понимание пришло лишь тогда, когда угроза потерять ее встала в полный рост. Только тогда, когда он держал на руках ее бессознательное тело, когда он изо всех сил несся к дому и одновременно рычал на Кавиша – ведь лекарь нужен был не ему, а ей! Хорошо, что Сарвейн всегда и все понимал с первого взгляда, он и стал тем, кто первым добрался до Ричарда и потащил его навстречу князю и его бессознательной ша-раарти.
– Мой князь, свободный боец ти-Риэл содержится в сером мешке, – осторожно сказал Кавиш.
Илуор вынырнул из своих мыслей и усмехнулся: впереди виднелась скала, в которой находился вход в пещеру жреца. Надо же, как быстро они добрались.
– Я знаю, но вначале нам нужно посетить старого ворона, – усмехнулся Илуор. – Он прочтет разум ти-Риэла.
– Разве это достойно? – усомнился второй советник.
Князь Луны саркастично хмыкнул и с издёвкой произнес:
– Последние десятилетия столько слов о том, что достойно и не достойно истинного оборотня. Последние несколько поколений мы так превозносим свою невероятную добродетель и такое же, мать его, невероятное благородство, что не видим дальше своего носа. Вот только все эти прекрасные качества остались лишь на словах.
