Старик взял бумаги и, подняв над головой керосиновую лампу, принялся читать. Судя по тому, что он все время щурил глаза, он плохо видел. Он шлепал губами, чем вызывал у подполковника невольную улыбку.
– Ты что, дед, так долго читаешь? Неграмотный что ли? Мы здесь проехали сто километров быстрее, чем ты читаешь эту бумагу. Давай показывай, где у тебя взрывчатка? Нам нужна вся взрывчатка. Сколько ее у тебя в наличии?
– Не знаю, не взвешивал. Но не так много, от силы килограммов сорок будет. Не могу же я тебе всю ее отдать?
– Хорошо, дед. Тогда мы возьмем у тебя тридцать килограммов. Где она, давай показывай!
Старик скрылся в сторожке. Через минуту он вышел с ключами и, шаркая ногами, направился к сараю. В свете керосиновой лампы он быстро выбрал из связки нужный ключ и открыл дверь.
– Вон, ящики, – произнес он и показал рукой на зеленые ящики, которые стояли у дальней стенки.
Старик еще что-то хотел сказать, но остро отточенное лезвие ножа мгновенно вспороло его печень. Он схватился рукой за дверь и медленно повалился на землю. Его тело несколько раз дернулось и затихло.
– Чего стоишь! Давай грузи ящики в машину, – приказал Эстеркин водителю. – Что, мертвых никогда не видел?
Водитель, в форме рядового Красной Армии, бегом бросился к ящикам и стал их быстро грузить в кузов автомашины.
– Ты осторожнее с ящиками, Гнус, – предупредил его Борис Львович, – не дрова грузишь, а взрывчатку. Если рванет, нас с тобой собирать будут лопатами.
– Я и так осторожно. Не маленький, все и так понимаю.
Они быстро загрузили машину ящиками, а затем затащили труп деда в сарай. Закрыв дверь на замок, Эстеркин швырнул связку с ключами в кусты.
– Поехали, – приказал он водителю. – До ночи нужно успеть попасть в город.
Машина, кряхтя словно старуха, медленно тронулась с места и стала подниматься в гору. Когда машина преодолела крутой подъем, Борис Львович увидел женщину, которая шла им навстречу. Он хорошо помнил наставления немецких инструкторов, которые советовали не оставлять свидетелей, и поэтому он мгновенно принял решение.
– Останови машину, – приказал он Гнусу. – Бабу нужно кончать, а иначе беды не оберешься.
Водитель притормозил автомобиль. Из кабины вышел Эстеркин и, не говоря ни слова, ударил женщину ножом в шею. Она тихо охнула и упала к его ногам.
– За что ты ее? – спросил Гнус. – Я думал, что ты шутишь.
– Ты что? Да она нас тут же сдала бы чекистам. Не знаю как тебе, но мне моя жизнь дороже ее жизни. Давай, поехали, что-то много ты стал говорить. Мне это не нравится.
Водитель сплюнул в открытое окно кабины, и машина, набрав скорость, помчалась в сторону Казани.
***
Тарасов сидел в кабинете Виноградова и внимательно слушал его инструктаж. Он вчера вечером добрался до Казани и пережил непередаваемую радость от встречи с женой и детьми. Утром он направился в республиканский наркомат внутренних дел, чтобы отметить там свои документы. Сейчас, сидя в кабинете майора, он еще никак не мог осознать, что все то, чем он жил последние дни, осталось где-то вдали.
– Тарасов! Что с тобой? Ты слышишь, о чем я тебе говорю или нет? Неужели ты еще не понял, что здесь такой же фронт, как и там, а может, и намного сложнее. Там враг, которого ты видишь, здесь такой же враг, и наша с тобой задача не только его обнаружить, но и ликвидировать. Ты меня понял?
– Простите меня, товарищ майор. Просто немного задумался. Никак не могу еще привыкнуть к тишине. Все, что со мной происходит сейчас, мне кажется сном. Все думаю, что сейчас последует команда, и это все исчезнет.
– Привыкай, Александр. Та война, к которой ты привык, осталась там, под Москвой. Здесь тоже война, и ты это скоро не только поймешь, но и реально ощутишь на себе. А сейчас слушай и запоминай, ведь рядом с тобой никого из нас не будет, и тебе придется действовать самостоятельно, исходя из реального положения вещей и событий. Понял?
После инструктажа Александр пошел домой. Жены дома не было, и он, быстро перекусив, направился на улицу. Он долго бродил по Адмиралтейской Слободе в надежде увидеть кого-то из тех диверсантов, которых тогда видел около моста через Казанку. Вспомнив адрес Романова, он направился к нему. В этот раз ему повезло больше. Павел оказался дома. Увидев у себя во дворе Тарасова, он сначала удивился, а затем почему-то испугался.
– Здравствуй, Павел! – произнес Александр и крепко обнял его. – Ты давно в Казани? Работаешь?
Павел растерянно посмотрел сначала на свою мать, а, затем, не скрывая радости, предложил ему пройти в дом.
– Вот видишь, Саша, мы с тобой и увиделись в Казани, а ты в это не верил. Откуда ты? Ты надолго здесь, и что с твоим лицом? Встретив тебя на улице, скажу честно, не признал бы.
Александр замялся. Шрам на его лице почему-то покраснел и стал намного заметнее. Он провел рукой по лицу и улыбнулся Павлу.
– Ты в отношении шрама? Это, Павел, отметина войны, чтобы я никогда не забывал, где мне пришлось побывать. А так, прибыл вчера вечером, по приказу командира дивизии. Мне приказано сопровождать отсюда сформированный батальон, – начал он объяснять Павлу причину своего появления в городе.
Судя по глазам, Романов явно не верил всем этим объяснениям.
«Что он несет, – невольно подумал Павел. – Какой батальон? Какие новобранцы? Думает, что я ничего не понимаю? Наверняка, просто сбежал с фронта, а сейчас скрывается от НКВД».
Романов мгновенно вспомнил, как сотрудники особого отдела под конвоем увели Тарасова на глазах его бойцов.
– Давай, Саня, садись за стол, поговорим, выпьем немного за наших с тобой друзей, за живых и мертвых. Ты не бойся, я не побегу и не стану стучать на тебя в НКВД. Что ни говори, мы все-таки с тобой друзья.
Александр невольно удивился этим словам. Он снова растерянно улыбнулся Павлу и перевел взгляд на мать Романова, которая сидела около печи и при свете керосиновой лампы читала «Псалтырь».
«За кого он меня принял? Неужели он решил, что я – дезертир? – подумал Тарасов. – Впрочем, пусть думает все, что хочет».
Павел разлил водку по стаканам, и они выпили.
– Откуда у тебя водка? – поинтересовался Александр. – Где ты ее покупаешь, Романов?
– Саня! Если у тебя есть деньги, то на рынке можно купить все, что ты пожелаешь: продукты, золото, женщин. Сейчас водка, табак, спички и мыло – самый ходовой товар. За этот товар люди готовы отдать все – деньги, золото, камушки.
– А ты чем платишь? Я не думаю, что у тебя столько денег, чтобы ты вот так, каждый божий день, пил водку? Глядя на тебя, Павел, я бы никогда не подумал, что ты – миллионер. Раз все это так дорого, тогда скажи мне, откуда у тебя деньги? Мне тоже нужны деньги, где мне их взять?
«Раз повелся на деньги, значит, точно в бегах, – решил Павел. – На работу он устроиться не может, его там сразу повяжут, сбережений нет. Вот и интересуется деньгами. Ничего пока предлагать не буду. Пусть дойдет до ручки, вот тогда он будет согласен на все».
