Элисон отвела глаза, избегая проницательного взгляда Дейдры, и продолжила путь к двери.
– Леди Дуглас ждет ребенка. Пожалуй, мне и в самом деле следует подучить французский. – Ей не хотелось лгать, просто это открытие застало ее врасплох.
В задумчивости Элисон вышла из комнаты. Она ждет ребенка. Беременна. Она вспомнила слово, произносившееся шепотом в кухне ее деда, когда служанки думали, что она не слышит. То, как они произносили это слово, придавало ему какой-то зловещий смысл, пока кухарка не подняла девушек на смех, заявив, что женщины рожали детей испокон веков. Элисон напрягла слух, но пересуды о том, что предполагаемая грешница не стирает месячных салфеток, привели ее в еще большее недоумение. Теперь тот давнишний разговор показался ей намного понятнее.
Притворив дверь свой спальни, Элисон уставилась на комод, где хранились аккуратно сложенные полотняные салфетки, так и не понадобившиеся ей после возвращения из Чарлстона. Во время первого морского путешествия ей пришлось пользоваться старыми тряпками, и она тревожилась, как обойдется без них на обратном пути в Лондон. А все ее тревоги оказались напрасными. Месячные так и не пришли. Она предположила, что это как-то связано с тем, что Рори сделал с ней, и оказалась права. Только не в том смысле, как она воображала.
Опустившись в ближайшее кресло, Элисон прижала руки к горящим щекам и попыталась во всем разобраться. Она подозревала, что то, чем они занимались, могло привести к рождению ребенка. А Рори это подтвердил. Неужели все так просто? Всего лишь несколько ночей, проведенных вместе, и… Ее щеки вспыхнули еще жарче, когда она вспомнила, сколько раз они соединялись друг с другом теми ночами. Их желание казалось ненасытным; И все это время Рори знал, что у нее внутри может зародиться дитя.
Ей хотелось ощутить гнев. Ей хотелось, чтобы ее охватило негодование. Она предпочла бы вспоминать о предательстве Рори, а не об ощущениях, которые дарили ей его руки и губы, заставляя ее тело трепетать от страсти. Он обманул ее, соблазнил, чтобы завладеть ее деньгами! Теперь, добившись своего, он пренебрегает ею без всякого стеснения. Ребенок ничего не изменит, разве что сделает невозможным аннулирование брака.
Но ни одно из этих циничных рассуждений не могло повлиять на чувства Элисон. У нее будет ребенок! Ребенок Рори. Она накрыла рукой едва заметную выпуклость на животе, словно пыталась ощутить изменения, происходившие, внутри. В ее теле растет дитя, крохотное создание, которому Рори дал свое имя.
Вздохнув с облегчением, что ей не придется пережить позор своей матери, Элисон откинулась в кресле и закрыла глаза. Она не представляла, что будет делать дальше, но, в сущности, она никогда этого не знала. Каждый новый день приносит свои сюрпризы. Она еще не свыклась с сегодняшним, чтобы тревожиться о будущих.
Рори качнулся на стуле и сделал глоток портвейна, устремив на своего собеседника непокорный взгляд.
– Английская политика не для таких, как я. Я простой человек с простыми желаниями. Честная схватка – это по мне. А изображать из себя придворного? Нет уж, увольте.
Сэмюел Джонсон стукнул тяжелой тростью по полу.
– Ну почему шотландцы всегда готовы подставить свои головы под удар, вместо того чтобы воспользоваться ими! Пошевелите мозгами, молодой человек. Принц Георг рано или поздно унаследует трон, а он, в силу своей слабохарактерности, ничего не делает без одобрения Бута. Бут – шотландец и скорее примет вашу сторону, чем вашего английского кузена. Определенно вам не повредит, если вы попытаетесь добиться его расположения.
Рори состроил гримасу.
– Бут – осел, хоть и мой земляк. Я не хотел бы оставаться здесь, когда он придет к власти. Если мне не удастся выкупить свои владения, я отплыву в колонии, где до меня не дотянется длинная рука короля.
Джонсон снова стукнул тростью.
– Если вашу страну населяют такие же олухи, как вы, сомневаюсь, что мне следует туда ехать. А что вы намерены делать с обвинениями, которые выдвигает против вас адмиралтейство? А как насчет вашей жены? Что с ней станет, пока вы будете мыкаться в колониях? И если вы не понимаете, что парламент высосет из колоний все до последнего гроша, то вы еще больший дурак, чем я думал.
Вздохнув, Рори снова поднес стакан к губам. Фарнли говорил ему примерно то же самое. Когда-то Рори изучал медицину с благородным намерением спасти человечество от болезней, но, чтобы выжить, ему пришлось стать моряком. А теперь судьба пытается сделать из него придворного, когда единственное, чего он хочет, так это вернуться к себе на родину и заботиться о своих близких. Но даже возвращение домой связано с политикой. И если существует хоть какой-то способ выдворить Драммонда из его наследственных владений, кроме физического устранения, нельзя сбрасывать это со счетов, Джонсон прав. В конце концов, у него есть жена, хотя неизвестно, сколько продлится их супружество. Рори не переставал гадать, когда Элисон надоест играть в благородство и она приведет в действие свою угрозу аннулировать их брак.
Глава 26
Следующие несколько дней Рори провел, вникая в сложности обширного наследства Элисон, а по ночам занимался собственными делами. Он никогда не чурался тяжелой работы, но двойная нагрузка отнимала все его силы и время.
Он так часто отсутствовал, что даже Дейдра стала поглядывать на него с укором. Рори пропускал ее упреки мимо ушей. Будь его воля, он лично проследил бы за погрузкой корабля в Плимуте и съездил бы в Бат, чтобы разобраться в жалобах арендаторов. Только угроза судебного преследования со стороны адмиралтейства удерживала его в Лондоне.
Элисон превратилась в бледный призрак, который изредка проскальзывал мимо него в коридоре. Сердце Рори разрывалось на части, когда он видел, как она отворачивается при его приближении, но за долгие годы он был ближе к своей цели, чем когда-либо раньше. Элисон не было места в его планах, даже если бы она этого хотела. Что представлялось маловероятным. У нее теперь собственная жизнь. Он часто видел ее на улице – то весело болтающей с каким-нибудь светским щеголем, то делающей покупки со своими новыми друзьями, то заглядывающую в книжную лавку за последними изданиями. Там, куда он направляется, она не смогла бы вести такой образ жизни.
Двадцать пятого октября, когда колокола всех церквей Лондона вдруг начали звонить и на улицы устремились взволнованные толпы, Элисон сидела дома с Дейдрой, уныло листая страницы книги. Шум снаружи достиг их ушей почти одновременно с появлением посыльного, который принес весть, встреченную слугами с горестными причитаниями.
Элисон встревоженно переглянулась с Дейдрой, но не успели они перемолвиться и словом, как дверь гостиной распахнулась и дворецкий торжественно объявил:
– Король умер, миледи. Прикажете вывесить флаг?
Когда Рори пришел домой, женщины ожидали его. Он поделился с ними слухами, ходившими по всем кофейням города: будто бы король так напрягся, пользуясь ночным горшком, что его сердце не выдержало. Рори постарался скрыть свою радость. Георг II уничтожил его дом и семью. Он не сожалел, что старый толстяк покинул этот мир, хотя и не испытывал восторга, что его трон займет недалекий наследник престола. Но поскольку он заручился обещаниями приближенных принца, для него лично это означало свободу. Скоро он сможет вернуться в Шотландию. Последующие дни прошли в тоске и унынии. Ввиду официально объявленного траура все развлечения, которые могли бы развеять скуку, были отменены. Элисон усердно занималась французским, и хотя учитель, которого наняла ей Дейдра, был не лишен остроумия, ее не слишком увлекли выбранные им скандальные фразы и жеманные намеки. Немногим лучше обстояло дело и с попытками Дейдры научить ее вязать, с той лишь разницей, что вязанье, по крайней мере, служило практическим целям, и его можно было унести к себе в комнату. Элисон с удовольствием представляла себе, как наденет на младенца крохотные башмачки, связанные собственными руками.
