— Тогда просто погоняем или порыбачим…
— Хорошо, мама.
«Хорошо, мама!» — когда-то я мечтала услышать это из его уст, а слышала лишь — хорошо, хорошо, отстань!
— Дуйте уже в душ, а то бабушка нервничает, что вы некормленые, — улыбнулась я.
Когда наверху наконец-то потекла вода, я решила разбавить тишину хоть какой-то шуткой, пусть самой дурной, но не успела и рта раскрыть, как услышала сверху:
— Мам, можешь подняться?
Березов бросил на меня испепеляющий взгляд, но я молча повернулась к нему спиной и стала медленно подниматься по лестнице. Не нарочно, а у меня вдруг ужасно заболели ноги — точно марафон пробежала.
— Мам, можно нам в разных комнатах постелить?
Я в удивлении раскрыла рот, и сын понял мой немой вопрос.
— Эйлин стесняется.
— Без проблем, — пришла я немного в себя и толкнула дверь оккупированной Славкой комнаты. — Пусть она у тебя спит, а ты тут. У меня нет свежестиранного белья, только из шкафа. Помоги мне снять старое. Папа приболел, так что спал отдельно.
Я вышла в холл к кладовке и вернулась с простынями.
— Мам, куда?
Что за вопрос: еще год назад без размышления швырнул бы всю гору белья на пол.
Я бросила чистое на матрас и забрала у сына грязное.
— Давай дальше сам.
И спустилась с охапкой вниз, в прачечную.
— Мы, кажется, договорились? — Березов сначала правда закрыл дверь и только потом возмутился.
— Мы ни о чем не договаривались с тобой — это раз, во-вторых, после свадьбы спят вместе, а до — нет. Эйлин в нашем доме хочет отдельную комнату.
Пауза. Я научилась за двадцать пять лет читать Березова по глазам, но сейчас бегущая строка бежала слишком быстро.
— У них все в порядке?
— За что купила, за то и продаю. Хочешь узнать подробности, иди спроси. Я лезть не буду. Кстати, пижаму возьми новую. Эту я в стирку бросила. Вернее, твой сын.
Березов продолжал заслонять собой дверь. Худой-худой, а не объедешь.
— Что еще?
Он молчал.
— Дай пройти.
Дал. Без разговоров. Даже дверь придержал. Джентльмен фигов!
Эйлин явно привыкла дома экономить горячую воду. Помылись они чуть ли не за десять минут оба. Фена, наверное, не нашли, потому что оба уселись за стол с мокрыми волосами. Эйлин закрутила свою рыжую волнистую копну наверх, и я пошла закрыть дверь на веранду, чтобы не сквозило. Вечерами стало уже промозгло.
Говорили мало — но что могли, то переводили. В основном, конечно, переводил Миша. Он опускал только половину слов Эйлин, а предоставь мне право голоса, я бы уложила всю ее речь в одно слово — трындит. Ни о чем. И благодарит за все. Сейчас дело до воздуха, наверное, дойдет. Хотя к нему мы не имели никакого отношения — он финский.
Мы тоже поблагодарили их, когда Миша вручил нам подарки. Он хотел сделать это еще до ужина, но бабушка уже не могла больше ждать. И надела бы подаренную шерстяную кофту не на себя, а внуку на голову. Мне досталось бордовое пончо с шарфиком. Самое то для холодных семейных отношений. Деду внук привез серую кепку — в ней только на лавке в домино играть с пенсионерами, но я промолчала: ирландцы от мала до велика так ходят, традиции нарушать не любят. Папу Мишка пожалел — купил шарфик в клеточку и черную шляпу. Первую в его жизни.
— К маминому панчо подходит, — выдал Миша, малость краснея под благодарственным взглядом родителя. — Классно будете вместе смотреться… Ну вы и так классно смотритесь…
— Давайте я вам поиграю!
Ну что за девочка, ну что за умница! Без перевода все поняла! Склонила головку к скрипке и повела смычком веселые мелодии.
— Пап, сейчас покажу, чему мы маму научили!
Миша, я тебя убью! Но сын, похоже, разучился читать по материнским глазам. Он, игнорируя мои протесты, вытащил меня на середину пустой гостиной, заставляя отбивать чечетку. У меня и так, кажется, все вены на ногах лопнули от напряжения — сейчас еще и синяками растекутся!
— Нам англичане запрещали танцевать, — затараторила Эйлин, пряча наконец свой фидл в футляр. Переводил Миша, я не могла отдышаться и держала руку у сердца, которое билось отнюдь не ровно. — Но мы собирались в хлеву или конюшне. Там же денники по пояс: вот и можно было лишь ногами незаметно стучать, чтобы английские патрули не разогнали отдыхающих.
— Мам, Эйлин про девятнадцатый век говорит, — дополнила я Мишин перевод.
— Кто-нибудь пойдет со мной гулять? Ну, кроме тебя, — это Березов сказал подбежавшей к нему Стелле, охранявшей до этого молодых незнакомцев.
— Пап, мы сами погуляем…
Березов сжал губы: ну что за дурак! Не с ним не хотят идти, а Миша хочет дать передохнуть своей Эйлин. Сейчас уйдут, все ему объясню. Но, увы, собака с ребятами не пошла — разлаялась на крыльце, уперлась лапами и ни в какую.
— Мы с папой идем с вами! — и тихо: — Слава, пошли… Надень шляпу, а я пончо!
Без шуток, мне было холодно. Меня колотило и внутри, и снаружи.
— Ды будь ты мужиком уже! — толкнула я его к двери и обернулась к маме, пожелавшей сообщить мне, что они с папой лягут спать.
Да скатертью дорожка в страну дураков! Мне одного дурака сейчас достаточно.
Березов взял поводок и то и дело отходил от меня, якобы дать псине понюхать кусты. Я плюнула и в итоге взяла под руку сына. Эйлин тут же вернулась к своим баранам — какой у вас замечательный дом, какая была вкусная еда, какая классная природа. Девочка, уймись!
— Мы завтра покажем тебе настоящую природу, — сообщила я по-английски и спросила, есть ли у нее купальник.
— Мам, я же сказал, что она не умеет плавать.
— На катере тоже брызги!
Предложить свой я не могла — не из-за гигиены даже, а потому что он на дородную ирландку бы не влез!
— Давайте купим. У нас надувной матрас есть. Днем еще тепло, можно купаться. Ладно, ваше дело. Но можно и без купальника. В шортах я имела в виду…
Отдельная комната. Ну хрен с вами, молодежь! У нас тоже месяц воздержания! Что стар, что млад, короче. Рыжие и серые тараканы имеют одни и те же повадки.
Я стала составлять план культурной программы, упомянула и замок, и музей механических музыкальных инструментов и церковный музей. Миша молча кивал. Эйлин говорила, что это будет очень интересно. Другими словами, всем хотелось разбежаться по комнатам, закрыть двери и выдохнуть. Впрочем, первый вечер прошел без особых потерь.
Кухня сияла чистотой — мама все прибрала перед сном. Понятное дело, что никто не спал, но дверь, ведущая из гостиной в гостевую спальню, была плотно затворена. И все же я предложила гостям еще чаю. С учетом, что они привезли ирландский вместе с мёдом, настоянном на виски. Выпивку, кстати, не привезли и даже отказались за столом попробовать финской укропной водки. Еще успеется.
