Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Слушал ее также и тот, кого называли Девонширским Дьяволом…
В доме Милтонов было неспокойно. Мало того, что события последних дней удручающе влияли на всех жителей Уокерли и на самого барона в частности. Так еще и не проходящая депрессия Джиневры оказывала негативное воздействия на ее мать леди Уитни. Сказать, что сам Олдос крепко волновался относительно психического состояния дочери, было нельзя. Но вот с каждым днем ухудшающиеся отношения с супругой на этой почве были весьма пагубны. Баронесса стала раздражительной, ее вспыльчивость проявлялась все сильнее, а улыбка давно не озаряла ее лицо. После похорон стало еще хуже. Милтон совершенно не знал, что делать. Обратился за советом к доктору Янгу, но тот лишь твердил что-то о времени и необходимости набраться терпения. Мол, все образуется. Он побывал в гостях у своего друга Норберта Эддингтона, которому, кстати, также было нелегко: Кенрик, хоть и шел на поправку, все же оставался довольно слаб; Марисса, наподобие Джиневры, словно враз перегорела и погрузилась в себя. Даже ее подруга Бетси Тернер не могла положительно повлиять на нее. Не говоря уже об Алисдэйре, который был занят подготовкой к предстоящей учебе и отъезду в Лондон. А у самого виконта из головы не выходила картина, навечно запечатленная его мозгом: перекошенное от крайней злобы и ненависти лицо его юной красавицы-дочери, требующей немедленной и жестокой смерти для привязанного к столбу Селби Нэша. Пусть тот и был убийцей, по которому плакала виселица, но это решение должен был принимать суд, а не взбешенная толпа. При этом он также ощущал часть вины за содеянное, как и корил себя за медлительность и то, что так поздно прислушался к совету доктора Аттвуда. Норберт, выслушав друга, лишь неопределенно пожал плечами и честно ответил, что не знает, чем может помочь Олдосу.
И произнес то же, что и Тейт Янг, — должно пройти время.
Барон вернулся домой ближе к вечеру. Прислуга готовила стол к ужину, однако есть совершенно не хотелось. Уитни была в гостиной с бокалом вина. В последние дни она стала часто употреблять вино, что не нравилось Олдосу. Но он не говорил ей этого вслух, боясь очередного всплеска раздражения и будущей ссоры.
— Дорогая, где Джинни? — вместо этого поинтересовался он.
— Ушла на прогулку, — ответ прозвучал уж слишком равнодушно.
— Так поздно? Уже темнеет.
— Раньше тебя это совсем не волновало. Что изменилось?
— Зачем ты так? — обиженно ответил Милтон. — Просто беспокоюсь.
— Так ведь не о чем, — Уитни сделала очередной глоток вина. — Убийца пойман и казнен. К тому же она не одна, а с Бетси. Возможно, регулярные прогулки пойдут ей на пользу.
— Это ты попросила Тернер гулять с ней?
— А кто ж еще? — удивилась баронесса, посмотрев на мужа, как на глупца. — Разве в этом доме кто-то еще озабочен состоянием здоровья моей девочки?!
«Моей девочки» прозвучало из ее уст очень колко и с неприятным акцентом. Олдос отметил это, но сдержался. Ни к чему сейчас нарываться на скандал.
— Ладно, — неопределенно ответил он и удалился к себе в кабинет. Ему вдруг также неожиданно захотелось выпить. Виски будет кстати.
В эти минуты Джиневра и Бетси гуляли по центральным улицам Уокерли. Тернер болтала без умолку, пытаясь не дать им скучать, а юная баронесса вежливо слушала, иногда слабо кивая в ответ. Она понимала старания подруги развеселить ее, но ничего с собой поделать не могла. С той самой минуты, когда Алисдэйр отверг ее, она чувствовала, как безразличие к жизни постепенно нарастает. Это пугало и делало ее равнодушной ко всему окружающему одновременно. Мысль о том, к чему ей жить вот так, без любви и любимого человека, да еще будучи униженной его бестактным невниманием, все чаще посещала Джиневру. На пике таких раздумий она даже позволяла себе пофантазировать о том, как умрет и как при этом Алисдэйр будет скорбеть над ее могилой. Даже сильнее, чем несчастный Ригби Абрамсон над могилой собственной дочери или Марисса над погибшим возлюбленным Ройлом Фармером. И тогда ей становилось чуть легче, спокойнее.
А потом вновь возвращалась обыденность. Реальность уничтожала ее душу, медленно и безвозвратно.
Туман ослабевал. Свет от газовых фонарей освещал больше пространства, чем днями ранее. Однако все равно на улицах становилось темно, наступил вечер. Подруги не заметили, как удалились от центра Уокерли, приближаясь к его окраине. Бетси заболталась, а Джиневре было все равно. Вокруг было безлюдно, и девушки поняли это слишком поздно. Точнее, успела осознать это только сама Джиневра, так как Тернер, глухо охнув, неожиданно свалилась на мостовую от сильного удара по голове. Всплеск страха и инстинкта самовыживания придали баронессе подвижности — она, помня недавнее нападение на нее какого-то бродяги, резко побежала вперед, даже не оглядываясь. Боязнь за собственную жизнь мгновенно оживила ее, она быстро проникала в каждую клетку ее тела. Джиневра бежала. Обостренными вмиг чувствами она буквально ощущала затылком, как за ней кто-то бежит. Так продолжалось недолго, и Милтон закричала. Громко и отчаянно. Она взывала о помощи, но поблизости совершенно никого не было.
— Помогите!!!
Ее крик безответно тонул в темноте, а силы покидали измученное депрессией тело девушки. Вдруг чья-то сильная рука толкнула ее вперед, и Джиневра по инерции, теряя равновесие, кубарем полетела на мостовую. Она сильно ударилась плечом и коленом, ободрала руки и часть лица. При падении она смогла увидеть нападавшего — высокий, весь в черном, а на лице… маска? Да, кошачья морда с неестественно длинными, торчащими вверх ушами. Закричала вновь, теперь уже от невыносимой боли. Но ее крик прервался, когда на голову обрушилось что-то твердое, и баронесса потеряла сознание. Последнее, что мелькнуло в голове Джиневры, — ее ожидает неминуемая смерть…
— Не-е-ет!!! Джинни! Девочка моя! — Уитни закрыла лицо ладонями, не в силах сдержать слезы.
— Дорогая! Прошу тебя, — сконфужено мямлил Олдос.
— Ты сам себя слышишь?! О чем просишь? Ее похитили! Слышишь?!
— Не понимаю. Я ничего не понимаю. Его ведь нашли и убили, — бормотал скорее про себя барон. — Кто же тогда это сделал?
— Сделай же что-нибудь! — кричала леди Милтон, покрываясь пунцовой краской гнева на бездействие мужа.
— Что?! Ты ведь сама твердила, что это Селби Нэш! А теперь он мертв! Так кто же похитил Джиневру?! Кто?
— Девонширский Дьявол, — произнес молчавший до этого преподобный Олдридж.
— Да бросьте вы, святой отец! — Милтон выходил из себя. — Какой, к чертям, дьявол?!
— Джентльмены, успокойтесь, — сказал доктор Янг, который и принес эту страшную весть в дом Милтонов.
Бетси Тернер очнулась спустя какое-то время. Она долго не понимала, что произошло и почему она лежит на улице, но потом память начала восстанавливаться. Кое-как собрав волю и силы воедино, она добрела к дому Тейта Янга и все ему рассказала. Бетси и сейчас находилась в нем после того, как доктор обработал рану на голове и дал девушке опиумные капли. Сам же он, не медля ни секунды, отправился к барону, попросив перед тем преподобного Джейкоба Олдриджа сообщить о происшествии главному констеблю Финчу, который вместе со своими подчиненными квартировался в комнатах при таверне. Тот выполнил просьбу и также прибыл к Милтонам, понимая, что те сейчас могут в нем нуждаться. Чарльз Финч был еще не в форме, но уже передвигался самостоятельно. Новость о нападении на Бетси Тернер и похищении Джиневры Милтон констебль воспринял с огромным изумлением. Он никак не мог поверить в такое и внутри себя всячески сопротивлялся этому сообщению. Селби Нэш мертв! Нет никакого Девонширского Дьявола! Но тогда кто же похитил баронессу? Тут же в памяти всплыл рассказ этого Эндрю Литтла о том, что он видел его у озера уже после убийства Агаты Абрамсон.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
