Папа спокойно кивнул:
— Очень хорошо.
— Хотите с нами пообедать? — предложила мама, спохватившись, Учителям, как старым друзьям.
— Спасибо, — улыбнулся Мишель, — но нам нужно идти. Мало времени и много-много работы…
— А я? — несмело спросила я.
— Мань, останься тоже пока, — ответила Алия, — у тебя есть дела в реальности, не так ли?
Я вспомнила о больнице и кивнула.
— Но как только решишь их — сразу же возвращайся в Школу, — Мишель мягко сжал мою руку, — я хотел бы поговорить с тобой…
— Да… — сердце быстро заколотилось. Прикосновение Мишеля было настолько приятным и… проникновенным!
Я старалась не позволять себе иллюзий на его счёт, но ничего не могла с собой поделать.
Едва Учителя ушли (для этого прошествовав в коридор, щадя нервную систему моих близких, реакция которых на внезапное исчезновение могла быть непредсказуемой), родители сообщили, что сейчас все вместе пообедаем, а потом папа свозит меня в больницу. А ещё мама вспомнила, что мне час назад звонила Илона, и пока Саманта, охотно вызвавшаяся, помогала на кухне накрывать на стол, я бросилась в свою комнату и набрала номер подруги. В свете происходящих событий я же выпустила из головы — позвонить матери Марины!
— Маня!! — заорала в трубку взбудораженная Илонка, — до тебя не дозвонишься!!!
Мань, ты была права — Димка нашёлся! Оказалось, у него был провал в памяти и потому долго добирался из пригорода, в общем, что-то в этом роде. Естественно, как там оказался — не помнит, вроде сел не на тот автобус… Ты прямо ясновидящая!
Уж прости, что не верила твоему сну, ну не сну, а предчувствию… да какая разница?
Я хмыкнула — не у неё одной «крышу сносит» от впечатлений, если бы подруга только знала, что у нас дома сейчас творится! Со всеми этими перипетиями напрочь забыла о Димке, похоже, начинаю отпускать его из своей жизни.
— Но самое главное даже не это! — верещала Илона, — ни за что не догадаешься, что ещё произошло!
По спине побежали мурашки. Ну что ещё случилось?
— Марина пришла в себя! Едва только Димка вошёл в палату — словно очнулась.
Вроде, она совершенно здорова теперь и её даже домой отпустили. Говорят, они ушли в обнимку… Ой, Мань, зачем я тебе это говорю?..
— Ничего, всё нормально. Так и должно быть, — спокойно сказала я.
Мы ещё пару минут поболтали ни о чём, договорились о совместной поездке в институт (это было так далеко и нереально для меня сейчас, менее значимо, чем события, происходящие в Школе) и я положила трубку. А только после этого в полной мере осознала, что Димка для меня действительно потерян навсегда. Я больше никогда даже не увижу его, потому что не хочу этого…
В больницу мама поехала вместе со мной, неотрывно держа за руку. Наверное, опасалась, что я сбегу прямо из машины ещё куда-нибудь, хотя я ей всё объяснила и про Димку, и другие обстоятельства…
Находясь словно в тумане из постоянных мыслей о том, как там Снежана в Школе, я покорно проходила все процедуры осмотра, отвечала на вопросы и терпеливо слушала восклицания докторов, относительно моего чудесного быстрого выздоровления. Не терпелось вернуться домой и отправиться на разговор с Мишелем, от мыслей о чём у меня дрожь пробегала по телу. Повода задерживать бывшую пациентку у врачей больше не было, от более детальных изучений особенностей моего организма я наотрез отказалась, даже во имя науки. Для меня-то в этом чудес не было никаких, знала, как обстоит дело. И, наконец, с облегчением покинула больничные стены с твёрдым намерением сюда больше не возвращаться.
Однако, домой я попала тоже не сразу: на обратном пути заехали к моей репетиторше по французскому языку. Родители всерьёз хотели отправить меня во Францию на новогодние праздники (но по всей видимости, им было бы ещё спокойнее, если бы дочка поскорее уехала туда на ПМЖ, облагородилась, остепенилась и не трепала нервы своими приключениями), а для этого нужно было всерьёз взяться за изучение языка, который я знала пока, признаться, кое-как…
И вот как только мы вернулись домой, в половине четвёртого я попросила родителей не беспокоить меня до ужина и закрылась в комнате, не заглянув даже к сестрёнке: сейчас её увижу и так.
А ещё надо срочно рассказать Алии тайну Марты, про которую постоянно забываю.
Светлый Лес легко шелестел ночным ветерком о листву. Но мне не хотелось медленно вышагивать по тропинке и совсем не волновал тот факт, что могу побеспокоить кого-то, я и так сегодня уже тут навела шороху, потому попросту побежала, размышляя на ходу о целесообразности появления где-нибудь поближе.
Когда стремительно ворвалась в Домик, поняла, что зря переживала, потому что застала там на редкость идиллическую картину: Снежана (в который раз?) пила чай и мило болтала с Бабушкой о том, о сём. Бабуля, видно, рассказывала ей о Школе, я услышала обрывок фразы: — … а уж Хранитель есть у каждого Воина!
— Привет! — воскликнула я и горячо обняла сестрёнку.
— Мань, как там, дома? — с волнением спросила Снежана, пододвигаясь.
— Всё нормально, — кивнула, присаживаясь. А Бабушка уже протягивала мне бодрящий целебный напиток, — Алия позаботилась о том, чтоб у мамы с папой не возникло вопросов.
— Ох, Маняшенька, — проговорила Бабушка, качая головой, — ведь что-то грядёт…
Даже я ощущаю…
Я кивнула.
— Жаль мне вас, Воинов, — покачала головой Бабушка, — жизней своих не щадите ради других. Но уж судьба ваша такая. А ведь молодые ещё…
— Мне Бабуля рассказала, кыш, Плут, — Снежа, смеясь, спихнула нахального кота на пол. Как же быстро она адаптировалась! — о Школе и обо всём, что здесь происходит и кто здесь есть. Мань, я ведь смогу бывать тут хотя бы изредка, когда вернусь домой, а?
Бабушка опустила глаза, сделав вид, что мешает ложечкой чай. Я неопределённо пожала плечами.
— Снежик, не могу тебе сказать этого точно, подожди немного: Алия тебе всё объяснит. Ты ведь случайно сюда попала и не так просто вернуться даже обратно, не говоря уж о том, чтоб снова вернуться сюда…
— Нет… — скуксилась Снежана, — в таком случае, я тут лучше бы навсегда осталась.
Помогала бы вам. Я тоже хочу быть Воином!
Бабушка всплеснула руками.
— Деточка, милая, ты ж ребёнок совсем!
— Да я не ребёнок! — Снежана вскочила, — почему меня не воспринимают всерьёз?!
— Успокойся, Снежик, — я потянула её за руку. Она нехотя села, — видишь ли, сейчас очень непростой период, особенно здесь, в этой реальности. Не знаю, что тебе успела рассказать Бабушка, но сейчас здесь очень опасно. Бой не на жизнь, а на смерть, небывалой силы, может начаться с минуты на минуту, понимаешь? От его исхода зависит, сможем ли мы обе вернуться домой и будет ли там всё так же, как было, когда ушли сюда. Мир может пострадать в масштабе всей планеты! А ты, видно, думаешь, что это какая-то игра…
