Войдя в палату, они увидели детектива О'Коннора и еще двух его коллег из чикагского департамента полиции. Детектив наскоро поздоровался с ними и красноречивым жестом показал на кровать. Майлз был прав.
Вся постель в багровых пятнах.
– Почему-то именно из раненого уха кровь льется рекой, – Заметил один из полицейских. Он машинально дернул себя за ухо, и Молли увидела, что мочка оторвана. Да, серьги ему больше не носить.
Молли едва не рассмеялась, но тут же опомнилась.
Кажется, она впадает в истерику.
Она взяла Рамзи под локоть. Он искоса взглянул на Молли и, увидев, как неестественно ярко блестят глаза, незаметно привлек ее к себе.
– Все будет хорошо, – чуть слышно прошептал он, почти касаясь губами ее макушки. – Вот увидишь. Дыши глубже.
Окно палаты было разбито. Повсюду валялись осколки. Двое экспертов старательно удаляли пулю, засевшую в стене в десяти ярдах от пола. Одна из них орудовала щипчиками для ногтей.
Детектив О'Коннор выглядел донельзя усталым и потрепанным. Как, впрочем, обычно. Но сейчас Молли всей кожей ощутила напряженную атмосферу в комнате. Видимо, он и двое чикагцев не слишком ладили между собой.
– Сестра Томас, – объяснил он ей, – стояла рядом с вашим отцом и измеряла ему давление. Но мистеру Лорду внезапно стало нехорошо. Он откинулся на подушку. Сестра мгновенно наклонилась над ним, стала щупать пульс, и тут убийца выстрелил. Если бы не случай и не сестра, которая закрыла его собой, вполне возможно, что на этот раз ваш отец погиб бы, миссис Сантера. В лучшем случае его снова бы ранили. Пуля прошла через мочку мисс Томас и вонзилась в стену.
Молли подбежала к кровати.
– Папа, мы с Рамзи тут. Слава Богу, ты невредим!
– Именно, – кивнул Мейсон. – Относительно жив и здоров. Везучий я ублюдок, ничего не скажешь. Сестра Томас получит от меня за храбрость солидное вознаграждение.
Экспертам наконец удалось вытащить пулю.
– Почти не смятая, – объявила женщина, – вполне пригодна для идентификации.
– Вот и ладушки, – обрадовался чикагский детектив. – Сравним ее с той, что была найдена на Джефферсон-стрит после первого покушения. Вы судья Рамзи Хант?
– Совершенно верно. И пули скорее всего выпущены из одного оружия, но, к несчастью, это нам мало что даст.
– Хоть уверимся, что убийца – один и тот же человек, – проворчал О'Коннор.
Молли, покачав головой, заметила:
– Он выбил окно. Мы говорили о возможности покушения, но посчитали, что ближайшее здание слишком далеко. Наверное, не мешало быть предусмотрительнее.
– Я не виню Гюнтера, – вмешался Мейсон, нарушив довольно долгое молчание. В комнате собрались семь человек, но при звуках его голоса все мгновенно притихли и повернулись к кровати. – Помнится, Молли, ты первая упомянула о такой вероятности, – невозмутимо продолжал он, – но тогда никто, включая и меня, не обратил на это внимания. Выходит, мы недооценили убийцу. Наука идет вперед, оружие с каждым годом совершенствуется, а наши мозги стареют Мы совсем из ума выжили, Гюнтер, и забыли об осторожности. Впредь нам урок.
Он снова откинулся на подушки и закрыл глаза.
– Но мы отодвинули кровать от окна, – пробормотал Гюнтер, бледный и осунувшийся. Таким Молли никогда его не видела. – Одно могу сказать, – добавил он, – парень, должно быть, первоклассный снайпер. Я знаю человек шесть, которые способны на такое.
– Я попросил бы вас составить список, – оживился детектив, рассеянно проведя рукой по лысине. – Знаете, не отклонись назад мистер Лорд…
Гюнтер кивнул.
– Сейчас приготовят другую палату, сэр, – сообщил он Мейсону. – Никто не будет знать номера. И никаких окон, выходящих на дома!
Мейсон рассмеялся, но тут же поперхнулся, закашлялся и сжал кулаки, выжидая, пока пройдет боль.
– Гюнтер, тайна, которую знают двое, уже не тайна Я немедленно еду домой.
* * *
– Скажи, Эмма, что ты чувствуешь?
– О чем вы, доктор Лу?
– Ну.., твой дедушка вернулся из больницы. Кстати, как он?
– Майлз говорит, что он нездоров и очень слаб. Ив не разрешает мне подходить к нему и все повторяет, что я ребенок, а от детей один шум. Только я не такая уж шумная. Просто она не очень меня любит. Я видела лицо дедушки, когда его несли на носилках. Ужасно серое… и старое. Никогда не думала, что он такой старый. Знаете, дед похож на кинозвезду из старых фильмов, которые обожает мама. Такой черный и белый. Я даже сказать ему ничего не успела. Около него суетилось столько народу! Похожи на врачей. В белых халатах.
– А как твоя мама? Держится?
Эмма задумалась, коснулась пальцем клавиши, но не нажала. Волосы, обычно заплетенные во французскую косу, сегодня были распущены и вились, совсем как у матери.
– Мама стала такая тихая. Почти не смеется. По-моему, она напугана. Все время чего-то опасается. И за меня тоже. Рамзи и она не хотят оставлять меня одну. – Эмма вздохнула. – Иногда я с удовольствием побыла бы в тишине.., и поиграла бы сама с собой, но они тревожатся, если долго меня не видят.
Девочка подняла голову, откинула назад волосы и настороженно уставилась на закрытую дверь, за которой находились мать и Рамзи.
– Знаете, доктор Лу, я так рада, что мы выходим замуж!
Элинор не смогла спрятать улыбку. Несмотря ни на что, девочке на редкость повезло. Любовь родителей так велика, что непременно исцелит ее.
– Когда же вы все женитесь?
– Мама сказала Рамзи, что мы отсюда вырвемся дня через два. – Девочка понизила голос и заговорщически сообщила:
– Кажется, мы собираемся сбежать.
Элинор громко расхохоталась, но туг же осеклась, поглядев в серьезные, совсем не детские глаза Эммы.
Уж лучше бы девочка капризничала или закатывала истерики! Такая скованность просто неестественна для ребенка! И Рамзи все время это твердит. Что происходит в ее хорошенькой головке?
– А ты хочешь улизнуть, Эмма?
– О да, доктор Лу. Я собираюсь быть шафером Рамзи и маминой подружкой на свадьбе. И еще держать букет во время венчания.
– Тогда все в порядке! Волноваться нет причин.
– Есть, доктор Лу. Дедушка требовал, чтобы мы женились в его доме. Майлз говорит, что он хочет сам вручить маму жениху. Но Ив старается поскорее нас спровадить, значит, так и будет.
– Почему?
– Потому что дедушка болен и слабее Ив. Надо быть крепким, чтобы победить. – Эмма пристыженно опустила голову. – Только это не я придумала, а мама. Они говорили с Рамзи очень тихо, так что мне пришлось подкрасться поближе.
– Что же, завтра расскажешь мне, как идут дела, хорошо? Кошмары снились?
