— Понятия не имею! Идемте. — Кристиан вышел из гостиной, увлекая Кассандру за собой.
Стремительно миновав портего, где гости по-прежнему пили вино и веселились, они спустились по мраморной лестнице на первый этаж.
Внизу было свежо. От воды тянуло плесенью. По стенам висели зажженные факелы, чтобы слуги, посланные в кладовые за припасами к праздничному столу, не потерялись в темноте. Желтое пламя отбрасывало причудливые тени. Вокруг было очень тихо. Слишком тихо. Так тихо, что сюда долетали голоса гостей. Если бы кто-то напал на Мадалену здесь, в портего не услышали бы ее крика. Кассандра шептала молитву. Только бы Мада была жива.
Кристиан повернул за угол и распахнул крепкую дубовую дверь с окошком на уровне глаз. За ней размещалась кладовая. Здесь не горел ни один факел, так что двигаться приходилось на ощупь. Впотьмах Кассандра наткнулась на дверной косяк и чуть не упала. Не удержав равновесия, она присела. Сквозь трещину в полу сочилась вода. В этот миг ей пришла глупейшая из возможных в подобных обстоятельствах мысль: еще одно платье погибло.
— Почему мы здесь? — спросила Кассандра.
— Она сказала, что пойдет сюда, — ответил Кристиан, помогая ей подняться. — Сказала, что у нее встреча в винном погребе. И попросила солгать что-нибудь гостям.
Кристиан взял ее под руку, и они двинулись сквозь темноту. Молодой человек шагал так решительно, словно бывал в этом погребе сотни раз. Кассандра вспомнила, что в его обязанности входило добыть французское вино и особый сыр к свадебному столу. Вино, по всей видимости, хранилось именно здесь.
На щеку Кассандры налипла паутина. В стенах здесь образовалось столько трещин и дыр, что впору было ожидать встречи не только с пауками.
Глаза постепенно привыкли к темноте. На массивных козлах стояли деревянные бочки с вином. К некоторым были привязаны стеклянные кувшины. Из щели на потолке капала вода. Мадалена едва ли пошла бы сюда по собственной воле. Одного запаха плесени от сырых камней было довольно, чтобы держаться от этого места подальше.
— Мада! — крикнула Кассандра.
На ее голос отозвалось только эхо.
Кристиан подошел к одной из бочек, ощупал клеймо.
У дальней стены стоял низкий мраморный столик. Чужеземец достал кремень и зажег запыленный фонарь. На стене заплясали зловещие тени. Свет фонаря ложился на лицо Кристиана, превращая его в неподвижную белую маску.
Кассандре сделалось не по себе. Она чувствовала, что с каждым шагом приближается к чему-то страшному.
Кристиан поддержал ее за локоть.
— Faites attention, — произнес он. — Постарайтесь не упасть.
Кассандра замерла. Faites attention! Она и забыла, что Кристиан француз. И вновь его слова показались ей странно знакомыми.
Кассандре не хотелось, чтобы ее спутник почувствовал, как она дрожит. Она попыталась осторожно высвободить локоть, но Кристиан его не отпускал.
— Мне больно, — сказала Кассандра. — По-моему, пора вернуться за подмогой.
Но он тащил ее за собой в темноту.
— Идем, — промолвил вдруг он. — Настал твой черед.
Кассандра помертвела от ужаса. Она вспомнила, где слышала этот голос.
Теперь она знала: Кристиан — это тот самый человек в маске сокола.
Стены погреба закружились у нее перед глазами в неистовой пляске.
— Пустите меня!
Кассандра вырывалась, но он держал ее очень крепко. Она кричала, но своды погреба заглушали ее крики.
— Не утруждай себя, — промолвил Кристиан с ощутимым французским акцентом. — Никто тебя не услышит.
С этими словами он вывернул своей жертве руку и бросил ее на пол.
Кассандра рухнула на мокрые плиты. В правой ноге что-то хрустнуло, по телу разлилась невыносимая боль, из глаз хлынули слезы. Кристиан говорил правду. Стены погреба очень толстые. Докричаться до одурманенных вином гостей сквозь музыку и шум свадебного пира не проще, чем до Сан-Доменико. Она угодила в ловушку, и ждать помощи не приходилось.
Кристиан склонился над Кассандрой.
— Разве ты не получила мое письмо? Я говорил — твое время придет.
Правая рука убийцы дернулась. Опустившись на колени возле Кассандры, он несколько раз энергично сжал и разжал кулак.
В голове у нее крутился неистовый хоровод оборванных мыслей и смутных воспоминаний. Послание было написано необычным почерком, с наклоном влево, так же, как подпись на портретах. Кристиану пришлось научиться писать левой рукой, когда правая пострадала в сражении. Человек в маске сокола на балу у Дюбуа тоже дергал правой рукой и держал ее неестественно.
А еще он говорил ужасные вещи об прелестях войны.
Кассандра попыталась отползти назад, но уперлась в стену. Кристиан достал из кармана нож. Кассандра как заколдованная смотрела на матово блестевшее лезвие. Она не могла вздохнуть. Не могла пошевелиться. Не могла отвести глаз от серебристой стали…
Убийца старательно заправил полы туники в бриджи, чтобы не испачкать их в крови. Потом потер здоровой рукой подбородок. Кассандра могла разглядеть каждый палец его пятерни, любовно ласкавший кожу. Она зажмурилась и резко раскрыла глаза, зрение сделалось еще острее. Теперь она видела каждую петельку на кружевах его манжет. Длинные пальцы напоминали когтистые лапы. На указательном виднелась бледная полоска, точно от кольца. От перстня с цветком о шести лепестках, вне всякого сомнения.
На глазах у Кассандры вновь выступили слезы, но она подавила рыдания. Если ей суждено погибнуть, она отдаст свою жизнь недешево.
Кассандра пошарила по мокрому полу, надеясь найти камень или осколок стекла: хоть что-нибудь, что могло сойти за оружие. Не найдя ничего тяжелого или острого, она плеснула в глаза мучителю мутной водой, вскочила на ноги и попыталась проскочить мимо него. Но он схватил ее за пристегнутый к поясу розарий и отшвырнул назад, как тряпичную куклу.
— Salope, — прошипел он по-французски. — Сука.
Прижимая девушку к стене, убийца поспешно вытер глаза и приставил к ее шее острие ножа.
— Что ж, похоже, у меня появилась модель для нового портрета, — заметил он. — Интересно, что подумает твоя драгоценная тетушка, когда вернется домой.
— Почему? — Страх обволакивал Кассандру, словно туман. В горло ей упиралась холодная сталь. — Зачем тебе я?
Кристиан усмехнулся.
— Почему ты? — переспросил он тонким, высоким голосом. — Ты считаешь себя такой умной… А сама не понимаешь таких простых вещей…
Убийца заправил девушке за ухо рыжий локон, на миг задержавшись кончиками пальцев на ее щеке.
— У него есть все, а у меня ничего. И так было всегда, всю жизнь. Он вечно забирал то, что принадлежало мне по праву. Разве это справедливо?
