— С каких это пор?
— Мой день рождения совпал с днем свадьбы Лиама. Все о нем как-то забыли, правда, мне кажется, это можно понять. Столько всего случилось…
Руффиан посмотрел Лиле в глаза и прочитал там страстную тягу к знаниям. Эта девочка по непонятной причине восхищалась им, более того, он ей даже нравился. И она очень напоминала ему его дочку — единственного человека на свете, которого он так и не сумел разыскать.
— Пойдем. — И он двинулся прочь с места преступления. — У тебя есть дело поважнее, чем урок по выслеживанию беглецов.
— Какое еще дело? — расстроилась Лила.
— Съесть торт.
* * *
— Знаешь, Элла, — начал Фредерик, когда они ехали домой в Гармонию. — Я много думал о… о нас.
— Фредерик, ты такой чудесный человек! — Элле явно было неловко. — И мне очень хочется, чтобы у тебя все было хорошо…
— Ах, я знаю, — ответил Фредерик. — Честное слово, это взаимно. Но… когда Диктатор заставил тебя сражаться с Лиамом, я невольно обрадовался, что не очутился на его месте. Меня бы ты убила. Что ты, разумеется, не преднамеренно! Видишь ли, я вот что хочу сказать — я не из тех, кто может равняться с такой девушкой, как ты. А вот вы с Лиамом — прекрасная пара. Тебе надо быть с ним.
— Постой! Кто тебе сказал, что я хочу быть с Лиамом?!
Щеки у Фредерика покраснели.
— Но я думал… ну, то есть все думали…
— Слушай, Лиам мне, конечно, нравится. Еще как. Но очень может быть, что мы с ним слишком уж похожи. Я не люблю, когда мне приказывают, а ты, может быть, и сам заметил, что Лиам иногда любит покомандовать. И я так и не простила его за то, как гадко он обошелся с тобой перед нашей экспедицией.
— Правда? — удивился Фредерик. — Сейчас у нас с ним все наладилось.
— Ты хочешь мне сказать, что я должна его простить? — с нажимом спросила Элла. — Я же только что объяснила тебе, что не люблю, когда мне приказывают!
Фредерик весь сжался:
— Гм… ну… понимаешь…
— Спокойно, Фредерик, я шучу! — рассмеялась Элла.
Фредерик расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке:
— Вот видишь, именно это я и имел в виду, когда говорил о нас с тобой: мы не вполне совместимы.
— Но даже если мы не станем мужем и женой, мы все равно будем лучшими друзьями, верно? — серьезно спросила Элла.
— Разумеется, — ответил Фредерик. — И я совершенно не собираюсь разрывать помолвку с тобой. И ты останешься жить у меня во дворце. Если, конечно, сама пожелаешь, — смущенно улыбнулся он.
— Пожелаю. Спасибо.
Несколько дней спустя они прибыли в королевский дворец в Гармонии. Король Уилберфорс заключил Фредерика в объятия.
— Когда мне сказали, что ты вернулся, я ушам своим не поверил! — воскликнул король. — Ну, как ты? Дай я погляжу на тебя!
Фредерик был тронут. И даже утер слезинку.
— Я тоже рад тебя видеть, папа, — сказал он. — Прости, что напугал тебя. Честно говоря, я опасался, что ты не примешь меня обратно.
— Здесь твой дом! — сказал король Уилберфорс.
— Рад, что ты так считаешь, — ответил Фредерик.
И тут король Уилберфорс повернулся к Элле:
— Но ты!.. Как тебе только хватило наглости ступить на порог моего дворца?!
— Ваше величество!.. — оторопела Элла.
— Папа, что ты делаешь? — в ужасе воскликнул Фредерик.
Однако король словно бы не слышал его:
— Из-за тебя мой сын дважды едва не погиб! Ты считаешь себя такой храброй! Ты смеешься в лицо опасности! Ты совсем как…
Король осекся. Было видно, как на его висках пульсируют жилы.
— Совсем как кто? — поинтересовалась Элла, которую было трудно запугать. — Как мать Фредерика?
— Ты — позор нашей семьи! — завопил Уилберфорс. — Позор всего нашего королевства! Я запрещаю тебе видеться с моим сыном! Немедленно убирайся из Гармонии!
Фредерик весь дрожал от унижения — в присутствии отца он снова превратился в трепещущего ребенка. И только и мог, что выговорить:
— Прости, пожалуйста…
Элла развернулась, вышла из дворца, печатая шаг, прямиком направилась в конюшню, вскочила в седло и ускакала.
— Ну, сын мой, наконец-то ты сможешь вести достойную, спокойную жизнь, какой хотели для тебя родители! — сказал Уилберфорс.
Этого Фредерик вынести не мог.
— Родители — нет! — горячо возразил он. — Ты — да. Только ты! Мама полюбила бы Эллу, и ты это прекрасно понимаешь. Она и Лиама бы полюбила. И она хотела бы, чтобы я был похож на них. Она хотела бы, чтобы я восстал против тебя! Я только что подвел Эллу. Больше этого не повторится. Выслушай меня и пойми: все решения, которые мне пришлось принимать, я принял сам. Элла не заставляла меня пробираться в замок Разбойничьего Короля. Лиам не заставлял меня сражаться со злой колдуньей. Никто никогда не заставлял меня ничего делать. Только ты!
— Но… но… — залепетал король, — я же это делаю потому, что беспокоюсь за тебя!
— Придется тебе это преодолеть, — отрезал Фредерик. — Я уезжаю. — Он помолчал. — Только сначала соберу кое-что в дорогу.
Собрал он только самое необходимое — кошелек с деньгами, щетку для волос, несколько запасных костюмов, флакон талька — и покинул дворец. Он смотрел на раскинувшиеся перед ним сельские пейзажи. Можно было ехать куда угодно. Куда захочется.
Фредерик был в панике.
* * *
Дункан с Белоснежкой вернули свой домик в лесу гномам, которые были счастливы, что у них снова появилось собственное жилье. В знак благодарности Франк даже позволил Дункану погладить себе бороду «на удачу».
А сами Дункан с Белоснежкой перебрались жить в королевский дворец Сильварии, чему родные Дункана были очень рады. В честь возвращения принца королевская чета устроила праздничный ужин, хотя подавали на нем только запеканку из спаржи. Дункану отвели почетное место во главе стола (практически пустого) в унылом, безо всяких украшений парадном зале дворца. Белоснежка держала Дункана за руку, родители глядели на него с обожанием и сияли. Мэйвис и Марвелла воскликнули: «Добро пожаловать домой, Дункан! Ты наш герой!»
— Кстати, о героях, — сказал Дункан. — Я тут подумываю переписать свою книгу.
— Ах, Дунканчик, ты вложил в нее уже столько труда! — воскликнула Белоснежка.
— Знаю-знаю. Только, к сожалению, я там даю не очень полезные советы. Во время нашего похода мы им следовали, а получалось сплошь и рядом нехорошо.
— Может быть, тебе нужно еще набраться опыта в приключениях и побольше узнать о геройстве? — предположила Белоснежка.
Дункан даже глаза вытаращил:
