Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Становится ясно, почему в своих дневниках Константин Константинович ни разу не упомянул имя Блока. Да и был ли он знаком с его поэзией?.. Во всяком случае, после смерти Иннокентия Анненского он отметил, что прочитал в газете «о каком-то современном стихотворце Анненском» (17 сентября 1910 г.).
С поэзией начала XX столетия, которую принято называть серебряным веком великий князь был почти незнаком. Разве что популярного Константина Бальмонта прочитал и признал безобразными его стихи, посвященные революции. О его лирике он высказался более снисходительно:
«Невинные, безобидные его стихотворения проникнуты рисовкой, громадным самомнением. Смелость мысли нередко граничит у него с бессмыслицей, нелепости попадаются часто. И все же нельзя отрицать в нем дарования, а его плодовитость рождает во мне зависть» (26 ноября 1907 г.).
Поэзия, как и проза, была ценна для Константина Константиновича, в первую очередь, с нравственной стороны.
«Кони[123] прислал мне несколько образчиков новейшей современной литературы, вырезки из декабрьской и январской книжек «Русской мысли» — стихи Ф. Сологуба и Валерия Брюсова и «Последние страницы из дневника женщины» последнего. Гнусность, цинизм, порнография невообразимы» (12 января 1912 г.).
Вновь и вновь перед великим князем вставали образы гениев Пушкина, Лермонтова, Фета — и не хотелось смешивать их с действительностью. Действительность он просто-напросто отвергал.
Любовь к Богу
Православие несло с собой такие чистые понятия, как послушание, благочестие, благоговение, мертвенное служение, печалование, почитание, небесная голубизна, любовь к Спасителю. У одних вера была лишь во внешней набожности, что сродни ханжеству, у других Бог присутствовал в мятущейся душе. Он помогал выносить страдания. Увы, в радости его забывали.
* * *
Когда креста нести нет мочи, Когда тоски не побороть, Мы к небесам возводим очи, Творя молитву дни и ночи, Чтобы помиловал Господь.
Но если вслед за огорченьем Нам улыбнется счастье вновь, Благодарим ли с умиленьем, От всей души, всем помышленьем Мы Божью милость и любовь?
Красное Село 10 июня 1899 Самые эмоциональные стихи Константина Константиновича — о любви к Богу. Христианство захватило его еще с детства. Он не только был напоказ религиозен, но пронес через всю жизнь чистый образ Христа, ни разу не усомнившись в Нем.
Молитва Научи меня, Боже, любить Всем умом Тебя, всем помышленьем, Чтоб и душу Тебе посвятить И всю жизнь с каждым сердца биеньем.
Научи Ты меня соблюдать Лишь Твою милосердную волю, Научи никогда не роптать На свою многотрудную долю.
Всех, которых пришел искупить Ты Своею Пречистою Кровью, Бескорыстной глубокой любовью Научи меня, Боже, любить!
Павловск 4 сентября 1886 «Я так люблю Господа, так мне хотелось бы изъявить Ему свою любовь. Тут внутренний голос говорит: «Занимайся, астрономией, исполняй свой долг… Неужели в астрономии долг? Ах, если б я был учеником Спасителя! Как бы я тогда ходил за Ним, как бы я хотел быть на месте ученика «его же любляше Иисус», который возлежал у Его Груди. О, как бы я слушал все Его слова! Чего бы я ни сделал для Него» (23 марта 1876 г.).
«Я сижу в комнате. Звезды мне видны. Я сейчас пойду молиться на балкон» (3 сентября 1876 г.).
«Проснулся с тяжелым сердцем — я вспомнил некоторые грехи, которые забыл открыть священнику на исповеди» (24 марта 1877 г.)
«Мне нравится молиться Богородице. Читая «Богородице, Дево, радуйся», мне так и хочется просить Ее порадоваться вместе со мной, войти в мою радость» (5 июля 1877 г.).
«Высшая добродетель есть самопожертвование. Пример ее нам показал Христос Своей смертью… Быть может, когда мне удастся исполнить свое желание и я научусь жертвовать собой в пользу других, на том свете Господь вспомнит о моем старании подражать Ему и простит меня (6 ноября 1877 г.).
Любимым днем Константина Константиновича всегда была Страстная пятница — день, более других располагающий к молитве, когда вспоминаются крестные страдания Спасителя, Его смерть и погребение.
«Любимый мой день в году — Страстная пятница. Я перед ним благоговею, в нем есть что-то таинственное и грустное. Я никогда достаточно не могу насладиться им, сосредоточиться и постичь его величие» (18 апреля 1880 г.).
На Страстной неделе Жених в полуночи грядет! Но где же раб Его блаженный, Кого Он бдящего найдет, И кто с лампадою возженной На брачный пир войдет за Ним? В ком света тьма не поглотила?
О, да исправится, как дым Благоуханного кадила, Моя молитва пред Тобой! Я с безутешною тоскою В слезах взираю издалека И своего не смею ока Возвесть к чертогу Твоему. Где одеяние возьму?
О, Боже, просвети одежду Души истерзанной моей, Дай на спасенье мне надежду Во дни Святых Твоих страстей! Услышь, Господь, мои моленья И Тайной вечери Твоей, И всечестного омовенья Прими причастника меня!
Врагам не выдам тайны я, Воспомянуть не дам Иуду Тебе в лобзании моем, Но за разбойником я буду Перед святым Твоим крестом Взывать коленопреклоненный: О, помяни Творец вселенной, Меня во царствии Твоем!
Константин Константинович мечтал в юности стать монахом и посвятить свою жизнь улучшению жизни духовенства. Позже ему хотелось стать обер-прокурором Святейшего Синода, чтобы трудиться на благо Церкви и ее паствы. Первое желание было неосуществимо, родители никогда не дали бы согласие на его пострижение в иноки. Второе тоже оказалось несбыточным: четверть века, с 1880 по 1905 годы, должность обер-прокурора Святейшего Синода занимал всесильный Победоносцев. А когда вакансия освободилась, Константин Константинович уже был не в чести у Николая II. Да и сам он, устав от полубезумного всеразрушающего бытия, не ждал уже ничего, кроме покоя.
Великий князь встречался со многими знаменитыми священнослужителями — отцом Иоанном Кронштадским, старцем Авросием из Оптиной пустыни и другими подвижниками благочестия. Но они не запали глубоко в душу.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
