Отвечая на письмо Блонделя, Дюкрете указывал, что этот французский физик не имел возможности сравнивать изготовленные им (Дюкрете) аппараты, построенные по схеме Попова, с тем, что запатентовал Маркони. В заключение Дюкрете подчеркнул, что «априорное суждение г. Блонделя является только его личным»[652].
Говоря о признании во Франции прав Попова на приоритет, необходимо остановиться на статье Г. Гуасо, напечатанной в органе французских электротехников[653]. Автор внимательно ознакомился как с опубликованными работами Попова, так и со сведениями о них, появившимися в печати, и составил подробный обзор, объективно осветив ход событий. Ссылаясь на подлинные документы, Гуасо показал, что работа Попова была напечатана ранее публикации результатов Маркони и продолжалась планомерно, то есть начиная с выступления в Русском физико-химическом обществе 25 апреля (7 мая) 1895 года до передачи сигналов на расстояние в пять километров (результаты, полученные в 1897 году).
За Францией последовало признание приоритета Попова в Германии. В этой стране пионером в области радиотехники был Адольф Слаби, профессор Высшего технического училища в Берлине. Сюда в 1898 году был командирован для повышения своей квалификации талантливый инженер Б. И. Угримов, впоследствии ставший профессором Московского высшего технического училища. Воспоминания Угримова, опубликованные в 1935 году, проливают свет на то, как в Германии была установлена истина относительно подлинного изобретателя радио.
Слаби и его ассистент Георг фон Арко, впоследствии занявший в немецкой радиотехнике ведущую роль, изучали новое средство связи в электротехнической лаборатории Высшей технической школы в Берлине. Однажды Слаби пригласил к себе Угримова и попросил его рассказать, что он знает о работах Попова. Угримов знал немного. «В то время, — рассказывает он, — мои знания об опытах А. С. Попова ограничивались лишь краткими сообщениями в русских газетах, о чем я и сообщил профессору Слаби. Он чрезвычайно заинтересовался и этими скромными сведениями и поручил мне собрать всю русскую литературу о работах А. С. Попова и перевести ее для него на немецкий язык». Далее Угримов пишет: «Зная, что А. С. Попов преподает в Кронштадтских минных классах, я написал ему письмо с просьбой выслать все, что опубликовано по его работам. В скором времени А. С. Попов выслал мне довольно толстую бандероль со своими докладами по регистрации грозовых разрядов и другими, читанными в публичных собраниях Русского физико-химического общества и других открытых собраниях… Быстро я перевел весь присланный материал на немецкий язык и представил его вместе с присланными брошюрами проф. Слаби»[654].
Последний тут же все прочел и сообщил Угримову, что он сам состоит членом Германского патентного бюро, перед которым Маркони возбудил ходатайство о выдаче ему привилегии на беспроволочный телеграф. «Теперь же, — сказал Слаби, — ясно, что Маркони претендует на изобретение, сделанное до него, и патент не может быть ему выдан». «Эту приятную новость, — писал Угримов, — я сообщил в длинном письме А. С. Попову в Кронштадт, на что получил весьма теплое ответное письмо с выражением признательности и благодарности за защиту русского изобретения на немецкой территории»[655].
В письме Угримову Попов сообщил, что собирается в Париж, но по дороге заедет в Берлин, что поездку за границу он предпринял с целью ознакомления с достижениями в области беспроволочной телеграфии, которой к тому времени начали успешно заниматься в разных странах. Главным же намерением Попова было посетить предприятие Дюкрете, все шире развертывавшего свою производственную деятельность. В докладной записке главному инспектору минного дела, ведавшему и областью связи во флоте, Попов подробно написал о шагах, предпринятых для внедрения беспроволочной связи за границей[656].
Он отмечал, что в Германии, как только стало известно об английских опытах Маркони, деятельно стали проводить собственные изыскания в области беспроводной связи. Профессору Слаби была предоставлена возможность ставить опыты вначале в дворцовых садах Берлина и в окрестных казенных зданиях, а затем на море. Во французском флоте такие опыты велись с аппаратами, изготовленными Дюкрете. Попов говорил об этом так: «Во Франции опыты телеграфирования без проводников также обратили на себя внимание, как только разнеслись известия об опытах в Англии; г-н Е. Дюкрете, инженер и фабрикант научных приборов, обратил внимание на мою работу, опубликованную в 1895 году, и восстановил мои права на изобретение перед французскими учеными и техническими обществами. Пользуясь моими указаниями и средствами своей прекрасной мастерской, г. Дюкрете построил вполне законченный прибор для телеграфирования без проводников»[657].
Далее Попов указал на опыты, выполненные в Австрии и Англии, и отметил при этом, что беспроволочный телеграф уже поступает на вооружение и сухопутных войск. Все эти сведения, писал он, почерпнутые из литературных данных, свидетельствуют об успешном развитии за рубежом техники изготовления аппаратуры по беспроволочной телеграфии, производство которой в России совершенно не налажено; вследствие этого пришлось приобретать оборудование за рубежом.
В другой записке, адресованной председателю Морского технического комитета, Попов особенно подчеркивает, что «заочное приобретение новых приборов» весьма рискованно[658], и поэтому ходатайствует о предоставлении ему заграничной командировки сроком на один месяц: «Я считал бы полезным в начале мая посетить Париж для ознакомления со всеми приборами, касающимися этого дела и не составляющими никакого секрета; кроме того, я имею возможность ознакомиться со всеми сделанными фирмой Дюкрете в Париже опытами телеграфирования и, по всей вероятности, с опытами и приборами профессора Слаби в Шарлоттенбурге. В Германии же в настоящее время образовалось несколько новых фабрик, изготовляющих специально для рентгеновских лучей трансформаторы, применимые и в телеграфировании без проводников. Ознакомление с этими фирмами может быть очень полезным на случай возможного в будущем изготовления этих приборов в России»[659].
В связи со своим пребыванием за границей Попов ставил перед собой еще одну задачу. В 1899 году, кроме курса физики, на него было возложено чтение лекций по электротехнике в Минном офицерском классе. Эта дисциплина впервые вводилась в морском ведомстве, и не только в нем. Вспомним, что в России в эти годы существовало лишь одно высшее электротехническое учебное заведение — Электротехнический институт, учрежденный незадолго до того. Попов имел в виду ознакомиться с «постановкой практической части учебного дела в иностранных электротехнических институтах»[660], чтобы воспользоваться накопленным там опытом.
