— Что вы делаете? — спросил он Паоло на ломаном английском языке. — Что вы делаете в Англии в качестве работы?
Паоло вздохнул и мрачно уставился в окно. Вначале он охотно отвечал на бесчисленные вопросы Симона, но время шло час за часом, а поток вопросов не иссякал.
— Он продает машины, Симон, — ответила за Паоло Джессика, а мужу шепнула: — Не стоит быть таким грубым.
— Да этот парень, наверное, работает в испанской инквизиции! — хмыкнул Паоло.
— Сколько денег зарабатываете? — невинно продолжал расспрашивать Симон, словно речь шла о погоде.
— Не твоего ума дело! — огрызнулся Паоло.
Симон повернулся к Джессике.
— Вы женаты? Или у вас партнерство? Или свободные отношения?
— Мы давно женаты, — ответила Джессика. Она подняла левую руку и показала ему обручальное кольцо. — Видишь?
Симон взял ее руку и внимательно осмотрел кольцо.
— «Тиффани», — сказал он. — Хорошее. Но «Картье», конечно, лучше. А как долго вы женаты?
— Пять… нет, шесть лет.
Симон задумчиво покачал головой.
— А где ваши дети? — поразмыслив, спросил он.
— Господи Иисусе Христе! — воскликнул Паоло. — Их здесь нет! Мы на отдыхе, парень!
— Нет детей, — сказала Джессика.
— Шесть лет, и нет детей? — удивленно протянул Симон.
— Да, вот так, — ответила Джессика. — Такая мы пара уродцев.
Она взяла мужа за руку и сжала ее, рассеянно посматривая при этом в окно на улицы китайской столицы.
Симон развернулся на своем сиденье и шепнул что-то водителю. Старик кивнул в знак согласия. Пробка между тем начала понемногу рассасываться.
Время утреннего приема закончилось, но Меган все еще приглашала сидящих в коридоре пациентов. В кабинет вошла Оливия Джуэлл.
— У тебя там сидит человек с собакой! — провозгласила она. — И все угощают эту собаку чипсами из пакета!
— Не волнуйся, мам. Надеюсь, тебя не укусили.
Оливия наградила дочь взглядом, от которого та невольно улыбнулась: это был тот самый испуганный, хорошо отрепетированный взгляд, который тридцать лет назад приводил в трепет миллионы телезрителей.
— Мы ведь говорим о собаке, не правда ли, дорогая? — Оливия огляделась кругом. — Неужели ты работаешь здесь каждый день?
— Понимаю, это не совсем то, к чему ты привыкла. Но почему в таком случае ты не пошла к своему доктору Финну?
Финн был частным врачом, у которого его мать лечилась еще в те годы, когда сестры были детьми. Меган помнила приемные апартаменты этого врача на Харли-стрит. Ковры с длинным ворсом, глянцевые журналы, комфортные диваны и люстра, которая особенно сильно поразила воображение Меган. Эта приемная напоминала скорее вестибюль дорогого отеля. И лишь многие годы спустя Меган поняла, что самое роскошное в этой приемной было то, что доктор Финн мог потратить на одного пациента тридцать минут.
— Доктор Финн в прошлом году ушел на пенсию, — сказала Оливия. — А тот, кто пришел на его место, мне не нравится. Все время сводит разговор к тому, что я курю. Кроме того, мне хотелось повидать тебя.
Меган потерла глаза.
— Так в чем проблема?
— Господи, как ты ужасно выглядишь!
— Поппи не спит ночами напролет. Когда Джессика уехала, она стала еще больше капризничать. Кирк взял отпуск, чтобы с ней сидеть, но она явно скучает по Джесс.
— С ними столько хлопот, не правда ли?
— А ты как думаешь?
— Очаровательная манера разговаривать.
— Могла бы как-нибудь прийти и проведать ее.
— Я все собираюсь, но эта твоя квартира! Она вгоняет меня в депрессию.
— Да, и меня тоже. Но давай поговорим об этом потом. Мне уже надо бежать домой сменить Кирка. Что у тебя случилось?
А случилось то, что покалывания в руках у ее матери стали еще сильнее. Кроме того, один глаз стал плохо видеть, изображение перед ним расплывалось. И иногда на нее наваливалась такая усталость, что она едва могла зажечь сигарету.
Лицо Меган окаменело, словно маска, но в глубине души она была потрясена. Когда мать к ней пришла, она решила, что старушку мучает одиночество, но, судя по всему, дела были плохи.
— Тебе надо показаться специалисту. — Меган накорябала на бумажке имя и адрес. — Невропатологу. Он принимает на Уимпол-стрит. Совсем недалеко от того места, где раньше принимал доктор Финн.
— А что со мной? Чем я болею?
— Тебе надо показаться специалисту. Ты расскажешь ему о своих симптомах. Почти наверняка он рекомендует тебе пройти сканирование головного мозга. И, кроме того, тебе следует подготовиться к поясничной пункции.
— Что это за мерзость?!
— Не паникуй. У тебя возьмут из позвоночника немного жидкости, чтобы сделать анализы.
— Меган, чем я больна?
— Анализы покажут.
— Но что это за болезнь?
— Я не имею права говорить о своих догадках.
— Но ведь ты знаешь, что это! Скажи мне, Меган!
— Нет, не знаю.
— Я не уйду, пока ты не скажешь.
Меган глубоко вздохнула:
— Хорошо. Судя по тому, что ты говоришь, это похоже на раннюю стадию рассеянного склероза.
Оливия отшатнулась:
— Это значит, что я кончу свои дни в инвалидном кресле?
— Маловероятно. Большинство людей с таким диагнозом вообще не нуждаются в инвалидном кресле. Но результат непредсказуем. Нет двух человек с диагнозом рассеянный склероз, у которых были бы одинаковые симптомы. Но мы говорим так, словно твой диагноз нам известен, — а он нам еще неизвестен.
— Он лечится?
— Нет.
— Так он неизлечим! О господи, Меган!
Меган взяла свою мать за руку, чувствуя шершавость кожи.
— Он неизлечим, но это не значит, что нет укрепляющей терапии. Сейчас существуют некоторые очень эффективные препараты бета-интерферона. Их можно колоть себе самостоятельно.
— Втыкать шприцы себе в руку? Ты что, серьезно? Не могу же я, в самом деле…
— Кроме того, в медицине существует школа, которая считает, что лучшим средством от рассеянного склероза является конопля. Но ты вряд ли достанешь ее у врачей. Или на Харли-стрит.
Оливия повесила голову.
— Но ведь я могу ошибаться, мам. Прошу тебя, покажись специалисту!
Оливия снова подняла голову.
— Я очень сожалею, мам.
Оливия отняла у дочери руку, и Меган собралась было ее обнять, но тут из коридора послышались крики, звуки разбитого стекла и собачий лай. Меган выбежала в коридор.
