– Нет.
– Я серьезно.
– Она далеко не закончена. То, что было прошлой ночью, – это словно кто-то впервые взял в руки музыкальный инструмент. Ты когда-нибудь пытался извлечь звук из трубы? Вот чего я добилась – заставила свой инструмент сыграть одну ноту. Теперь я должна научиться играть на нем как следует.
– Ты будешь учить гору исполнять песни?
– Не сразу. По крайней мере, я могу запрограммировать ее так, чтобы она издавала несколько нот. В туннеле есть шахты; если их открыть, возникнут завихрения воздуха. Я понятия не имею, как она будет звучать.
– Хорошо, я вернусь позже, когда обучишь гору играть национальный гимн. Сколько тебе понадобится? Еще лет пять?
– Не будь сволочью, Ой. Мне нужна твоя помощь, честно.
– Антипомощь, антиискусство?
– Иди в постель и помоги мне заснуть.
В конце концов Ой решил остаться. Йо по-прежнему была противоречивой и несговорчивой, часто злилась, орала на него за ошибки – однако, похоже, действительно нуждалась в нем. Каждый день они вместе работали над шахтами внутри туннеля – клапанами трубы. Ою было интересно – гармонизировать звук, перебирая бесчисленные параметры и комбинации…
Вскоре гора начала реагировать на открывание дополнительных шахт. Необходимость в сильном ветре исчезла – Йо установила диффузоры, которые увеличивали скорость потока воздуха. Ночами Ой и Йо лежали и слушали, как стонет и завывает гора, когда над ней пролетал непредсказуемый ветер Нарива.
И все же, как ни восхищался Ой мастерством подруги, бесконечно гудящие басовые ноты его не вдохновляли. Горожане тоже начали жаловаться, хотя еще никто не понял, как рождается этот всепроникающий звук.
Если бы гора Волден была проектом Оя, он бы давно уже покинул остров. Слушать отзывы о своей работе он не любил.
Однажды рано утром после очередной бессонной ночи он обратился к Йо:
– Ей нужен дискант.
– Что?
– Другой туннель – более короткий и узкий, издающий высокую ноту, которая гармонирует с первой.
Йо молча посмотрела на него, потом закрыла глаза. Прошло несколько минут. Ее глаза метались под опущенными веками, вены на шее пульсировали от напряжения. Ой приготовился к самому худшему.
Наконец она сказала:
– Пошел ты в жопу, ублюдок. Пошел ты в жопу!
Но секса за оскорблениями не последовало. Йо быстро оделась и отправилась на гору, одна. Ой целый день ее не видел.
Она отвела его на гору, гораздо выше основного туннеля, на южный склон. Ветер, свистящий над голыми камнями и глубокими расселинами, здесь был более резкий и холодный.
– Если я как-нибудь пробурю здесь туннель, ты останешься мне помогать?
Ой балансировал на большом камне, опираясь на потоки леденящего ветра. Далеко внизу стонал первый туннель, едва отсюда слышный.
– Если бы ты как-нибудь его пробурила, то я бы как-нибудь его заполнил.
– Тогда какой смысл?
– А, старый спор о смысле… У искусства нет смысла, оно просто есть. Можно сделать и то и другое. Ты пробуришь туннель, я его заполню.
– А мне казалось, что безумная здесь я.
– И да, и нет. Это еще один старый спор.
Йо нетерпеливо взмахнула руками:
– Тогда какого черта?
– Что какого черта? – Ой посмотрел вниз, на невероятную, открывающуюся картину – острова Хоммке, бушующее море, белые облака и яркое солнце. С юга плыла дождевая туча. По узкому проливу между двумя островами шли два белых парома. – Есть места, которым не нужно искусство. Посмотри вокруг! Как мы с тобой можем это улучшить?
– Искусство – это не просто красивые виды. У картинки, кстати, нет звука.
– Есть же ветер. Почему бы не построить виртуальный туннель? Ты его пробуришь, я его заполню. Одновременно. Он начнется здесь, где мы стоим сейчас, и выйдет на противоположном склоне. Ты знаешь, как его бурить, я знаю, как его восстанавливать. Мы достигаем паритета. Паритет – вот что такое настоящее искусство!.. А теперь пошли обратно, пока я себе что-нибудь не отморозил.
– А как же дискант? Он мне нужен.
– Есть и другие способы. – Ой спрыгнул с валуна, едва не подвернув ногу на твердой и неровной земле. – Что-нибудь придумаешь. А я вернусь через пару лет, посмотрю, что у тебя получилось.
Но прошло десять дней, а он все еще оставался на острове. Йо продолжала находить для себя работу в туннеле и разными способами заставляла Оя работать вместе с ней. В некотором смысле это его устраивало: паром, на котором он собирался добраться до Салая, ушел двумя днями раньше, а следующий ожидался нескоро.
Гора Волден теперь издавала басовую ноту каждую ночь – и при слабом, и при сильном ветре. Йо звук не нравился. Она хотела продолжать настройку, однако реакция горожан с каждым днем становилась все более негативной.
Оба понимали, что пора уезжать, пора браться за другие проекты.
Ой не знал планов Йо, но намеревался любой ценой сесть на паром до Салая, который должен был прибыть в порт утром. Пока Йо мылась в душе, он тихонько упаковал свои вещи.
Когда Йо – с мокрыми волосами, завернутая в полотенце – вышла из ванной, гора Волден бубнила свою монотонную мелодию. Внезапно Йо набросилась на Оя, крича, что он собирается ее бросить. Она обвиняла его в том, что он предает и свое, и ее искусство, что он пытается уничтожить шедевр…
Эта прелюдия была ему знакома. Понимая, что сейчас они расстанутся, Ой отказался падать в постель. Он смотрел ей прямо в лицо, он орал на нее в ответ. Он дал волю гневу как инструменту самовыражения и платил Йо той же монетой сполна и даже с лихвой. Она плюнула в него, и он плюнул в ответ. Она ударила его, он ударил ее.
Наконец он позволил ситуации созреть, и они растянулись на постели. Полотенце упало на пол, пока они ссорились, и теперь Йо стала срывать одежду с Оя. Это была агрессивная страсть, похоть, а не любовь, но, как и раньше, действовали только руки и рот. Ветер снова заиграл гамму на горе Волден.
Внезапно Йо завопила:
– В меня! Давай!
Она направила его, чтобы не возникло каких-то недопониманий, и он наконец вошел в нее. Она хрипло взвизгнула ему в ухо. Ее ногти вонзились в его спину, горячие губы прижались к его шее, ноги она крепко сомкнула у него на спине.
Туннель доиграл свою мелодию, верхняя, финальная бесконечная нота звучала все громче и громче. Йо достигла оргазма с криками и воплями – величайшей музыкой сексуального наслаждения.
Ой сполз с нее, но Йо продолжала кричать. С каждым вздохом она брала новую ноту, высокую и нежную. Теперь она прислушивалась к звукам горы, ждала ее сигнала, дышала вместе с ней, гармонично дополняла ее своим дискантом. Она выводила мелодию воздуха, неба, ветров, которые огибали экраны в туннеле и летели по шахтам, летели над морями и островами. Ее голос оказался удивительно чистым и невинным; приступы агрессии и неустойчивая психика не повлияли на него. Йо стала единым целым со своей музыкой и теперь пела вместе с ветром.
