Вителлий и сам не знал, что же ожидал увидеть, однако почувствовал некоторое разочарование. Он, несомненно, оказался в одном из лабиринтов, которые (в Риме давно уже ходили об этом слухи) христиане сооружали вдоль Аппиевой дороги для того, чтобы погребать там своих мертвых. Но лицо незнакомки по-прежнему не выходило из головы гладиатора. Все время, пока он на ощупь пробирался к выходу, оно стояло у него перед глазами. Он не мог отделаться от мысли, что уже не раз встречал эту женщину.
На следующий день гладиатор обратился к своему секретарю Корнелию Понтику с вопросом, разрешена или по-прежнему под запретом секта христиан.
– Господин, – ответил тот, – они множатся, как кролики, хотя император не слишком терпимо относится к их верованию.
– Стало быть, процессы против христиан все еще продолжаются?
– Разумеется, господин. Те, кто отказывается возложить жертву перед изображением бога солнца, лицу которого приданы сейчас черты Веспасиана, приговариваются к распятию.
– И христиане отказываются приносить такие жертвы?
– В большинстве своем. Они не слишком-то цепляются за жизнь…
– Я знаю, – кивнул Вителлий и после небольшой паузы добавил: – Ты знаешь кого-нибудь из членов этой секты?
Корнелий Понтик ничего не ответил.
– Можешь сказать мне правду, – настойчиво продолжал Вителлий, – я тебя не выдам.
– В Риме, – сдержанно заговорил секретарь, – почти каждый из тех, кто принадлежит к низшему сословию или рабам, хоть как-то связан с христианами. Это относится и ко мне. Они обещают вечное счастье и жизнь после смерти. Они верят, что настанет день, когда мертвые воскреснут…
– Надо полагать, по этой причине они не сжигают своих мертвых по римскому обычаю, а хоронят в подземных гробницах.
Корнелий Понтик кивнул.
– Ты знаешь места их погребений? – задал новый вопрос Вителлий.
Секретарь покачал головой.
– До сих пор я всегда отказывался от их приглашений, потому что больше верю в наших римских богов с их статуями и храмами, чем в чужого единого Бога из какой-то далекой земли.
На следующую ночь Вителлий вновь стоял у окна. Глухое постукивание, как и накануне, доносилось до его ушей. Дожидаться, пока снова покажется пугливо озирающаяся по сторонам женская фигурка, пришлось недолго. Гладиатор зажег небольшую масляную лампу и поспешил за незнакомкой. Держа светильник в вытянутой руке, он теперь уже намного увереннее спустился по ступеням узкой лестницы. Он слышал, как незнакомка разговаривает с работающими под землей мужчинами, и был уже твердо уверен: с этой женщиной ему некогда приходилось встречаться.
Лампа в руке Вителлия подрагивала, отбрасывая колеблющиеся тени на стену за его спиной. Он ждал в пещере, из которой в разные стороны шли четыре подземных хода. Ему слышен был приятный голос незнакомки, но разобрать он мог только обрывки слов, которыми она негромко обменивалась с мужчинами. Слова, которыми они попрощались с нею, он, однако, понял: «Salve… Будь здорова, Туллия».
«Туллия?»
В следующее мгновение Вителлий услышал приближающиеся шаги. Гладиатор держал лампу в вытянутой руке, словно это было оружие, и думал, что женщина будет до смерти испугана, увидев его. Но она просто остановилась и спокойно произнесла:
– Да славится Господь Бог наш!
Не произнося ни слова, Вителлий поднял свой светильник повыше, сделал два шага вперед и снял накинутое на голову незнакомки покрывало. Он хотел закричать, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Он с трудом сглотнул и, запинаясь, произнес:
– Туллия, Туллия!
Женщина опустила глаза и, не глядя на него, прошептала:
– Вителлий… да, это я… Вителлий.
– Но, Туллия… – попытался взять себя в руки гладиатор. – Туллия, ты ведь…
– Ты думаешь, что перед тобой призрак, потому что весталка Туллия была когда-то похоронена заживо? Не опасайся за свой рассудок – это я.
– О боги, не оставляйте меня! – пробормотал Вителлий.
– Твои боги беспомощны, – уверенно проговорила Туллия, – по их воле я обречена была умереть мучительной смертью, но, как видишь, мой Бог оказался сильнее и спас меня.
Гладиатор с недоверием, почти с отчаянием вглядывался в лицо Туллии. Нет, не было никаких сомнений в том, что перед ним та самая женщина, которая четверть века назад за нарушение обета целомудрия весталки была заживо замурована в гробнице на Марсовом поле.
– Когда проливной дождь, – заговорила Туллия, – прогнал охрану и зевак с моей гробницы, Господь наш послал двух спасителей, двух христиан, которые молились за своего распятого брата. Вода уже доходила мне до шеи, когда я услышала их голоса. Да благословит их Господь! Я не понимала, что они говорят, я просто кричала изо всех сил: «Я хочу жить, я хочу жить!» А потом тяжелая плита сдвинулась, и они вытащили меня наружу. Была уже ночь. Они отвели меня за Тибр и приняли в свою общину. С тех пор я одна из них. Я ежедневно обращаюсь с благодарственной молитвой к спасшему меня Богу и отдаю все свои силы служению Ему.
Вителлий поставил лампу в нишу и положил руки на плечи Туллии. В глазах его блестели слезы.
– Все это из-за меня, – проговорил он, сотрясаясь от рыданий всем своим могучим телом.
– Мы оба были молоды и неопытны, – попыталась успокоить его Туллия. – Мы согрешили, но Господь простит нам этот грех.
Быстрым движением Вителлий привлек женщину к себе.
– Туллия, мои чувства к тебе остались теми же, что и тогда, на озере!
Туллия рывком освободилась из его объятий.
– Ты не должен так говорить, Вителлий. Забудь о том, что когда-то было между нами. Моя новая жизнь посвящена Богу. Мы никогда больше не должны видеться. Будь здоров, и пусть Господь просветит твою душу!
Туллия повернулась и исчезла в одном из ходов.
– Туллия! – крикнул Вителлий, хватая светильник.
Он услышал, как звук ее шагов замер где-то вдали, и, окончательно пав духом, поднялся наверх – к тысячеголосому хору цикад.
Несколько следующих ночей Вителлий провел, беспокойно расхаживая по спальне. При малейшем доносившемся с улицы звуке он бросался к окну в надежде увидеть спешащую к катакомбам женщину с наброшенным на голову покрывалом. Ее, однако, не было. Умолкло и доносившееся из-под земли постукивание. Когда спустя еще несколько дней Вителлий спустился в лабиринт, на месте, где велись работы, никого не было.
«Вителлий сражается вновь!»
Такие надписи виднелись на стенах домов, об этом только и говорили на форумах Рима, а перед Большим цирком эти слова были выписаны позолоченными буквами на бронзовых таблицах. Весть о том, что величайший гладиатор после восьмилетнего перерыва собирается вернуться на арену, приводила римлян в восторг. «Вот это настоящий боец!»
