– Что случилось? – первым делом спросил он.
– Кахини у рани?
– Сегодня не приходила. А в чем дело?
Я остановилась и перевела дыхание. Затем увлекла мужчину подальше от двери, ведущей в спальню госпожи, и завела его в нишу в стене, в которой стояла статуя бога Шивы в ареоле золотого пламени. Я рассказала ему то, что до этого уже рассказывала Джхалкари, добавив, что Кахини улизнула из спальни.
– Думаешь, я ошибаюсь? Перед свадьбой слуга изобличил ее с письмом к любовнику. После этого вместо замужней женщины она стала дургаваси. Спустя два дня слугу, изобличившего Кахини, нашли мертвым в водах Ганга… Она что, убивала даже в столь юном возрасте?
– Не нужно особо сильного воображения, чтобы представить, как Кахини мостила себе дорожку к трону. Она – рани, а Садашив – раджа, – сказал Арджун, – если, конечно, она со временем не собиралась отравить также Садашива. Вдовствующая рани, не совершившая сати, пользуется большой свободой.
Кахини убила Дамодара. Она убила раджу, своего двоюродного брата. Я вспомнила о родной бабке, которая взяла меня с собой в храм Аннапурны, чтобы продать в девадаси.
– Ты перестал верить в крепость семейных уз? – спросила я.
– Когда доказательства неопровержимы, то сложно переубедить себя в обратном. Если Кахини умна, она понимает, что теперь за ней следят. Она наделала глупостей, показав болиголов, спрятанный в твоей мурти. Она надеялась, что Раджаси поддержит ее, решив, что ядовитое растение положила в статуэтку ты.
Я сплю в одной комнате с женщиной, убившей раджу Джханси и его сына Дамодара, которому исполнилось всего несколько месяцев! Она убила самое невинное существо на свете… Как бы сложилась его жизнь, если бы не Кахини? Прах Дамодара не был бы брошен в воды Ганга. Ребенок остался бы жив и радовал свою мать. А как бы сложилась жизнь маленького мальчика, теперь занявшего его место? Он бы остался жить со своей настоящей матерью, уютно прижимался к ее груди и был в полной безопасности. Я думала обо всех жертвах Кахини, чьи жизни она разрушила. Почему она не попыталась отравить и меня?
Двое мужчин, появившись на лестнице, отвлекли меня от тягостных мыслей. Один был стражем, другой – гонцом. Арджун и я отпрянули друг от друга. Сама мысль о том, какими мы, должно быть, предстали в их глазах, была мне неприятна.
– Вести из Канпура, – сообщил страж.
Уголки рта мужчины обвисли, словно к ним привязали крошечные грузики, и придали его лицу еще больше мрачности.
– Рани спит, – сказал ему Арджун.
– Разбудите ее. То, что сообщит этот человек, имеет огромное значение.
Арджун стучал до тех пор, пока Сундари не ответила из-за двери. Ясно было, что ее разбудили.
– Гонец из Канпура, – сообщил Арджун. – Говорит, что это срочно.
– Я привез письма из Канпура от Сагиба, – сообщил гонец.
Спустя некоторое время к нам вышла рани.
Гонец шагнул вперед, поклонился, коснувшись ее ног правой рукой, выпрямился и протянул рани два письма. В пляшущем свете масляных светильников госпожа развернула одно из писем и нахмурилась.
– Не понимаю, почему он в Канпуре, – произнесла она. – Он же намеревался идти на Дели, возвращать власть низложенному падишаху Бахадуру.
Рани продолжила чтение. Сагиб не дошел до Дели, а решил взять штурмом Канпур. Осада засевших в Канпуре британцев заняла три недели.
Рани, не в силах читать дальше, передала письмо Арджуну, и тот продолжил:
– «Было убито около трех сотен британцев, включая женщин и детей».
Сагиб клялся, что организовал безопасный проход британцев на север до города Аллахабад. То, что случилось потом, – всецело вина Азимуллы-хана.
Сагиб направил британцев к берегам реки Ганг, который как раз разлился. Их ожидали сорок лодок, но течение было настолько быстрым, что переправляться на них было невозможно. Азимулла-хан потерял терпение и начал кричать, что, если британцы тотчас же не уберутся восвояси, всех их убьют. Поднялась паника. В наступившей сумятице послышались выстрелы. Тантия Топи, генерал Сагиба, отдал приказ убить всех мужчин британцев. В плен захватили сто двадцать женщин и детей.
Их отвели в одиноко стоящий Бибигхар, дом женщин, бордель с проститутками. Британок хотели сделать проститутками. А детей? Почему бы и нет. Разве не найдутся солдаты, которые не захотят развлечься с британскими мальчиками? А какому-то генералу вполне может понравиться какая-то британская девочка.
Азимулла-хан был против. Он приказал убить всех пленных. Когда кое-кто из его людей отказался, он начал угрожать им смертной казнью.
– «Единственное, что я слышал в беспрерывной стрельбе, это крики “Мама!”, – писал Сагиб, – но мамы не смогли защитить своих детей. Я тоже не смог. Аллах! Да прости меня. Ману, надеюсь, ты тоже меня простишь. Азимулла-хан и Тантия Топи готовы, не останавливаясь ни перед чем, изгнать британцев с нашей земли. Ты должна знать: я не собираюсь снимать с себя ответственности. Боюсь, мы еще пожалеем, когда британцы начнут мстить».
Я вообразила ужас детей, которые смотрели в глаза своих матерей, ища успокоение, проблеск надежды и не находя их.
В письме рассказывалось о нескончаемой череде зверств. Сагиб писал, что кое-кого из женщин и детей не расстреляли, но и жизнь им не сохранили. Проститутка, снискавшая расположение Азимуллы-хана, собрала нескольких палачей, которые вырезали у живых гениталии и груди.
Когда Арджун закончил чтение, никто из нас не проронил ни слова. Мыслимо ли, что мы живем в мире, в котором возможны подобного рода ужасы?
– Ваше Высочество! – обратился к рани гонец. – Прошу вас прочесть второе письмо.
Дрожащими руками рани распечатала второе письмо.
В нем Сагиб описывал британское возмездие. Когда солдаты, нанятые компанией, добрались до места резни, они обнаружили, что ни одного из убитых не похоронили. Их изувеченные трупы выбросили в колодец, и вонь над ним стояла просто невыносимая. Клочья волос жертв висели на ветвях деревьев и кустов, разносимые поднявшимся ветром. Несколько свидетелей сообщили, что трое выжили в этой бойне и последовавшей за ней резне, спрятавшись среди мертвых тел. На следующее утро их живыми бросили в колодец вместе с трупами.
Когда генерал Нейлл во главе британских войск услышал обо всем этом, что-то в нем, должно быть, надломилось. Он стал арестовывать всех подряд, даже тех, кто вообще близко не подходил к Бибигхару. Их заставляли вымывать кровь с полов собственными языками. Арестованных мусульман зашили в свиные шкуры и повесили. Индуисты приняли смерть от рук далитов. Оставшихся пленников привязали перед жерлами пушек и выстрелили. Британцы, как мы знали, повторили то, что солдаты Азимуллы-хана сотворили с оказавшимися в их руках заложниками. Жители соседней с Канпуром деревни попытались возмущаться чинимым зверствам. Тогда деревню сожгли, а тех, кто пытался спастись из пламени, застрелили и закололи.
