Поцелуи горели все жарче, а вместе с ними загорался и дух Линет, но муж неожиданно снова заставил ее насторожиться:
– Да, вот что пришло мне сейчас в голову: а ты видела когда-нибудь павлинью курочку?
Каштановые брови соединились в ровную атласную полоску – Линет почувствовала в вопросе мужа явный подвох, но сдаваться не хотела.
– Хорошо, я как-нибудь покажу тебе. Эти самочки очень скромны и непривлекательны, однако являются супругами самых царственных птиц.
Темное облачко на секунду пробежало по заспанному личику юной принцессы, но тут же разразилось потоком задорного смеха.
– А, теперь я все поняла! Павлин – это у нас ты, царственная птица, а я всего лишь невзрачная курочка-наседка!
На этот раз нахмурился Райс.
– Я говорил вовсе не об этом! И потом – я не павлин, а все-таки Орел!
– Зато я говорю именно об этом! И кто бы ты ни был, павлин или орел, ты все равно самый красивый, каким только может быть мужчина! Я грезила о тебе долгие дни и ночи, и в тот самый момент, когда ты ворвался в мою спальню впервые, я как раз мечтала именно о тебе! Так что ничего удивительного, что я потеряла голову, а если говорить правду, то и сердце… – Линет ясными глазами посмотрела в бездонные очи мужа, полыхающие золотым огнем, и он, взвешивая каждое слово, вернул ей летучую метафору:
– …и для того, чтобы восстановить справедливость, коноплянка похитила сердце Орла.
И как самый настоящий бесстыдный похититель – эпитет, которым принца Уэльского награждали так часто и так безосновательно, – Райс сжал в своих объятиях трепещущую жертву, и маленькая коноплянка унеслась на его крыльях в заоблачные выси страсти, чтобы вместе гореть в безумном солнечном пожаре.
