— В таком случае, — сказал он, — пожалуйста, укройся в воротах, пока мои воины перережут всех присутствующих. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Тут Перри подался вперед и похлопал эмира по плечу.
— Простите, — сказал он, — но этого я допустить не могу.
Все, кроме Эльды, вздрогнули от неожиданности. Перри сейчас возвышался над эмиром на добрых двенадцать футов, а между тем до этого момента его никто не видел — кроме Эльды, как водится. Эмир шарахнулся назад, и его лицо приобрело странный, свинцово-серый оттенок. Фелим поспешно сказал:
— Перри, пожалуйста, сделайся поменьше и отойди подальше. У моего дорогого брата уже три года как проблемы с сердцем.
— Но не могу же я допустить, чтобы он тут всех перерезал! — запротестовал Перри.
— Нет у меня никаких проблем с сердцем! — запротестовал эмир.
— И все-таки... — Фелим тепло улыбнулся и взял эмира под руку. — Ты не подашь сигнала к атаке, пока мы не сходим в Дом целителей. Это буквально в двух шагах. Идем.
— Это еще зачем? — осведомился эмир.
— Затем, — сказал Фелим, мягко уводя его прочь. — Мне нужно, чтобы ты прожил еще как минимум три года, пока я не закончу университет. Я не хочу, чтобы меня оторвали от учебы из-за того, что ты скоропостижно скончался и назначил меня своим наследником. А через три года я вернусь и привезу тебе мощное заклятие прозрения, которое позволит тебе определить, кто из моих племянников наиболее достоин стать эмиром.
Перри опустился на все четыре лапы и озадаченно смотрел им вслед.
— Двадцать два сына, — с горечью говорил эмир, — и ни один не годится!
— У Хасана есть все задатки, — отвечал Фелим, — и очень жаль, что Асиф с Абдулом близнецы, потому что трудно избрать кого-то одного из них. У Сайда твердый характер.
— Сайд жестокий! — возразил эмир. — А Имрам — лентяй!
— Но ты же знаешь, как он возится со своими скаковыми верблюдами! — отвечал Фелим. — А Хамид и Нуреддин любят справедливость. Да в каждом из моих племянников найдется что-то, что говорит в их пользу!
Судя по всему, этот спор братья вели не впервые, и так им увлеклись, что когда раздался треск, сопровождаемый звуками падения и отчаянными воплями — то обрушилась крыша над комнатой Фелима, не выдержав веса эмировых воинов, — ни тот, ни другой даже не оглянулись.
— Да, но при этом в каждом из них несомненные достоинства сочетаются с неприемлемыми недостатками! — возразил эмир.
И они удалились, продолжая обсуждать все новые имена.
— Нет, ну надо же! — сказал Перри.
Он подозрительно покосился на Эльду с Клавдией. Те прислонились друг к дружке, содрогаясь от неудержимого хохота.
Клавдия высунула голову из-за крыла Эльды и огляделась, ища Тита. И, к своему немалому удивлению, обнаружила его на другом конце двора, рядом с королем Лютером. Надеясь, что это не сулит новых неприятностей, она побежала к брату.
Когда Клавдия приблизилась, Лукин говорил:
— Нет, отец, я не пытаюсь ставить вам условия. Я просто хочу обучиться магии, чтобы помогать...
Тут он осекся, и Клавдия закрыла рот, так и не сказав того, что собиралась сказать Титу. Оба ощутили давление магии: это Блейд просочился в их круг и встал рядом с Лукином. Блейд бросил взгляд на крышу, где воины эмира барахтались среди кусков черепицы и обломков стропил, и решил, что то, что он собирается сказать королю Лютеру, все-таки важнее. Тем более там, похоже, никто не покалечился.
— Ваше величество, — сказал он, — извините за вмешательство. Император Тит желает знать, соизволит ли принцесса Изодель быть ему представленной.
Не успел король Лютер и рта раскрыть, как Изодель ответила:
— Да, конечно же! — и устремилась к Титу с протянутыми руками. Потом, сообразив, что они ведь на самом деле пока не знакомы, опустила руки и спросила: — Так вы, значит, император Юга?
Но Тит все равно схватил ее за руки.
— Да, — сказал он.
Они стояли лицом к лицу, смотрели друг другу в глаза и не могли насмотреться.
— Надеюсь, ты умеешь править империей? — спросил наконец Тит. — А то я только что посадил в тюрьму большинство тех, кто этим занимался раньше.
— Умею, — сказала Изодель. — А еще я экономная. Ты очень спешишь? Нам нужно ехать прямо сейчас или можно подождать до завтра?
— Ничего, подождем до завтра, — сказал Тит. — Надо ведь еще успеть пожениться.
— А пусть нас поженит мой отец, — предложила Изодель. — Король Лютерии исполняет также функции жреца. А посаженым отцом можно взять Лукина. У тебя во дворце найдется место для некрупного молодого дракона?
Король Лютер слушал все это, стиснув зубы, чтобы не уронить челюсть.
— Я не знаю, — сказал он Рёскину, — я просто не знаю своих детей!
— Ваше величество, — пророкотал Рёскин, — а вы не пробовали перестать думать о них как о детях и начать называть их сыновьями и дочерьми?
Король Лютер уставился на Рёскина. Угрюмый гнев, застывший на его лице, постепенно растаял и сменился задумчивостью, а затем и пониманием.
— Я был бы не прочь назначить вас королевским советником после того, как вы получите образование, — чопорно сказал он Рёскину. — В любом случае, мы с королевой будем рады видеть вас в нашем замке во время каникул, так же как и Лукина с Ольгой.
Лукин с Ольгой едва успели радостно переглянуться, как появились грифоны. Унылое серое небо внезапно наполнилось крылатыми силуэтами, шумом крыльев и возбужденными криками множества грифонов. «Словно огромный птичий базар!» —подумала Клавдия, с изумлением глядя вверх. Крики быстро сменились ветром от множества выгнутых крыльев и глухими ударами — Дон, а за ним Калетта, а за ней Каззак, грифон за грифоном приземлялись во дворе, громко приветствуя Кита. Эльда радостно завизжала. Что бы там ни говорила Калетта, а до сих пор ей не верилось, что на свете есть столько ее сородичей. Кит кинулся навстречу друзьям, громогласно трубя от радости. Все прочие поспешно разбежались к стенам, освободив середину двора, — все, кроме Квериды, которая застряла рядом со статуей волшебника Поликанта, окруженная грифонами. Все новые и новые грифоны садились во дворе и тотчас отбегали в сторону, освобождая место другим. Белые грифоны, желтые грифоны, пятнистые грифоны, полосатые грифоны, серые и рыжие грифоны и несколько почти голубых. Вскоре весь двор превратился в сплошную массу весело щелкающих клювов, больших круглых глаз, возбужденно подергивающихся хвостов и отряхиваемых крыльев.
Те из злосчастных воинов эмира, кто не провалился сквозь крышу, поспешно залегли. Через минуту-другую они сообразили, что грифоны не думают на них нападать. Тогда большинство из них спустились по внешним стенами зданий и растерянно поплелись охранять Дом целителей. Титовы кавалеристы вздохнули с облегчением. Они уже решили, что сейчас им придется защищать императора, и заранее понимали, что не выстоят.
