– Как говорила моя мамочка Клавдия Гавриловна, усложнять простое, что ты сейчас и делаешь, княже, очень легко. Гораздо тяжелее сделать сложное простым. Это я к тому, что лучше бы ты о своевременной доставке продовольствия позаботился.
– Тебе же Зворыка сразу двух начпродов подарил с барского плеча.
– И оба экономные до чертиков, – возмущался Вячеслав. – Каждую куну считают. Одни хлопоты с ними, а ты мне еще тысяцких навязываешь по своему вкусу. Кто воевода – я или ты?
– А кто князь – ты или я? – парировал Константин. – И не назначаю я их вовсе. Любого на свой вкус ставь, но только чтоб во главе владимирского полка был командир из самого Владимира и так далее.
– Как говорила моя мамочка Клавдия Гавриловна… – начал было в очередной раз Вячеслав, но, не выдержав, засмеялся. – Хрен с тобой. Есть у меня людишки на примете, хотя и рановато их на столь высокие посты выдвигать, но только из личного к тебе уважения, княже, – и сразу резко поменял тему: – Слушай, а чего за тобой этот хмырь болотный всюду шляется, как привязанный?
– Считай, что это мой лекарь, Слава, – сразу помрачнел Константин.
– Доброгневы мало? – удивился воевода.
– А он по совместительству еще и палач, – горько усмехнулся князь. – Эта должность нашей славной ведьмачке не по нутру бы пришлась, так что я ей и не предлагал.
– Для булгар, что ли, приготовил? Не рано ли? – хмыкнул Вячеслав.
Константин немного помялся, но решил, что рано или поздно все равно придется обо всем рассказать и ему, и Миньке, и отцу Николаю. Последним двум и ближе к осени не поздно будет, тем более что новоявленный епископ Рязанский и Муромский раньше из Никеи не приедет, а вот Славке можно и сейчас. Так сказать, заблаговременно, чтобы привыкал понемногу.
– Для меня, дружище, – медленно произнес он. – Лично для меня.
– Это как понять? – вытаращил глаза Славка.
– Помнишь, я тогда, сразу после того как князей черниговских повесили, срочно выехал к Всеведу?
– Конечно.
– Ну, тогда слушай, что было дальше.
И Константин, стараясь не особо драматизировать и даже немного подшучивая над своим недолгим сроком правления в должности князя, рассказал Вячеславу все подробности.
– И он тебя грохнуть должен?! – возмутился Славка. – Да я его сам раньше пришибу.
– Сказано же тебе – не я это уже буду. И произойдет оно лишь тогда, когда у меня самого сил не останется этому Хладу чертову сопротивляться.
– А перекачка крови? – деловито осведомился воевода. – Ну, там, гнилую всю слить, а здоровую влить.
– Запросто, – согласился Константин. – Только при одном условии: найди где-нибудь здесь поблизости станцию переливания.
– О, дьявольщина! – взвыл Вячеслав. – А что, все настолько серьезно? Всевед – он тоже человек, а людям свойственно ошибаться.
– Более чем серьезно, – хмуро ответил князь. – Смотри сам.
Он взял нож, и воевода не успел еще сообразить толком, что собирается делать его друг, как Константин деловито полоснул себя по вене выше запястья.
– Совсем одурел? – только и произнес Вячеслав.
– Мне почти не больно. Ты лучше посмотри – какая она, – мрачно сказал Константин.
Воевода склонился над поверхностью стола, куда капала кровь князя, постепенно собираясь в небольшую лужицу.
– Так она же зеленым отливает, – оторопел от увиденного Вячеслав, но тут же засомневался: – Может, у нас свет не тот? Ведь так не бывает.
– Бывает, – вздохнул Константин и добавил: – И она теперь стала немного пузыриться. Ты смотри, смотри. Весьма поучительно.
Воевода вновь склонился над столом. На поверхности почти черной, с хорошо заметным зеленоватым отливом лужицы и впрямь то и дело возникали небольшие пузырьки. Был их век недолог – едва они появлялись, как почти сразу, всего через несколько секунд, лопались.
Однако несколько штук, скучившись в небольшой комок, продержались чуточку дольше. Даже когда кровь застыла, они еще продолжали оставаться в неподвижности, и что-то маленькое, но гадкое даже на вид, отчаянно металось внутри каждого из застывших пузырьков, но потом затихло и оно.
– А это что у тебя там такое? – окончательно растерялся Вячеслав и шлепнулся на стоящую поблизости лавку. Рот у него так и оставался полуоткрытым. Впрочем, увиденное могло потрясти кого угодно.
– Я тебе что – медик? – сухо ответил Константин. – К тому же я даже в школе по таким предметам не очень-то блистал. Знаю только, что если зеленое и извивается – то это биология, а если плохо пахнет – то химия.
– А если что-то не работает?
– Ну, брат, тогда это уже физика, – улыбнулся невесело князь, деловито перебинтовывая порезанную руку. – К тому же, будь я хоть медиком-профессионалом, все равно ничего больше не узнал бы. Приборов нет, аппаратуры тоже, да если бы даже они и имелись – электричество нужно. Ясно одно, что кровь моя уже не совсем человеческая. Но это и так видно, невооруженным глазом.
– И шансов никаких?
– Всевед сказал, что он пошлет весточку мертвым волхвам. Если ответят – неплохо, если помогут – отлично. Но вряд ли. У них, видишь ли, принцип невмешательства.
– Как учила моя мамочка Клавдия Гавриловна, в жизни иногда надо быть выше принципов, даже если они твои собственные.
– Дай бог, Слава, чтобы их мамочки учили своих детишек тому же самому. Так ты поставишь местных тысяцких или нет? – шутливо напустился он на воеводу, не желая дальше говорить на больную тему.
– Как скажешь, Костя. Все сделаю в лучшем виде, – негромко ответил Вячеслав, непривычно грустно глядя на друга, который еще ходил, ел, пил, говорил, дышал, то есть числился в списке живых, но был уже приговорен к смерти.
Причем приговорен самим собой. Таким другом можно было от всего сердца гордиться, восхищаться, удивляться, но вот места для радости в душе уже не оставалось.
– Я пока не умер, – вывел его из транса Константин. – На чем мы там остановились?
– Ах, да, – очнулся воевода. – Значит, так…
И работа опять закипела.
К середине февраля мощная рать, собравшись воедино в устье Клязьмы, нескончаемым густым потоком двинулась в сторону Волги. Пройти им довелось не столь уж много. Первое посольство из Волжской Булгарии появилось перед глазами воев передовых дозоров русского войска, когда оно не прошло и половины пути до Волги.
Было оно немногочисленное, подарки с собой имело бедные, как сразу же на глазок определил один из «экономистов», присланных Зворыкой, словом, несерьезное какое-то. Поэтому Константин и отправил его назад несолоно хлебавши.
Второе посольство, более солидное, встретило их в устье Оки. Не исключено, что дошли до булгарского правителя недобрые вести о вторжении монголов в Среднюю Азию, где Чингисхан лихо громил рыхлые, аморфные, неповоротливые войска хорезмского шаха Мухаммеда. А может, хан Ильгам ибн Салим и впрямь устрашился при виде могучего объединенного войска. Да и не были булгары мастерами в ратном деле.
