– Со мной все в порядке, папа. У мистера Броули очень странное чувство юмора. Он не хотел никого напугать.
– Керди сказал, что этот человек вышиб входную дверь, а потом перекинул тебя через плечо, как дикарь, и закрылся с тобой в гостиной. Ты находишь это забавным?
– Так ухаживали в старину! – крикнул Маккус.
– Что? – Герцог заколотил в дверь с новой силой. – Эй, Броули, отпусти мою дочь немедленно, иначе ты окажешься в тюрьме еще до восхода солнца.
Файер толкнула Маккуса в плечо, чтобы привлечь его внимание.
– Ты с ума сошел? Ты думаешь, что можешь шутить с моим отцом? Используя свои связи, он добьется того, что тебя, закованного в наручники, вышлют из страны. И это, поверь, можно будет считать везением.
– Файер, – умоляюще произнес Маккус, желая быть услышанным. – У нас так мало времени. Прошу тебя, забудь хотя бы на миг о своей неприязни и ревности...
Ее глаза сверкнули от гнева.
– Я не испытываю никакой ревности. Меня охватывает отвращение при мысли, что...
– Стэндиш погублен, – сказал Маккус, прервав ее. – Я позаботился о том, чтобы его долги в одном игорном клубе выросли многократно. Я вошел к нему в доверие, притворился его другом и даже предложил виконту покрыть кое-какие суммы.
Герцог не намерен был оставлять свою единственную дочь в лапах непредсказуемого мистера Броули. Маккус и Файер услышали, как он приказал немедленно разыскать ключ от двери в гостиную.
– Как только Стэндиш признал меня своим другом, я сообщил ему о возможностях игры на бирже, но намеренно ввел виконта в заблуждение, и его снова постигли ощутимые потери, – торопливо продолжал Маккус, с тревогой поглядывая на дверь. – Об этом еще неизвестно в свете, но Стэндиш занял огромные суммы у ростовщиков. Если маркиз Пенневезер не возьмет на себя общение с кредиторами – Стэндиш признался мне, что его отец отказался выплачивать долги, – то я могу с уверенностью сказать, что этот джентльмен вскоре отправится в длительное путешествие за пределы страны.
– Но откуда мне знать, что ты говоришь правду?
– Кое-кто успел шепнуть кредиторам Стэндиша о его затруднительном финансовом положении.
Накануне днем Маккус лично посетил те магазины, где имел обыкновение являться Стэндиш, и вскользь намекнул их владельцам, что виконт очень скоро может быть признан банкротом.
– Не думаю, что он станет ждать, пока над ним разразится гром. – Файер вздрогнула, когда герцог в отчаянии стукнул кулаком по двери. Она слышала громкий спор о том, куда мог подеваться ключ.
Маккус оттащил девушку от двери и, толкнув на софу, стал перед Файер на колени.
– Как только я узнал тебя, я хотел убить Стэндиша за то, что он играл с тобой в такие жестокие игры. Но смерть была бы для него слишком легким избавлением. Поэтому я обрек его на те страдания, которые он предрекал тебе. Его ждет изгнание из того мира, который, как он думал, будет всегда принимать его с раскрытыми объятиями.
Маккусу наконец удалось завладеть вниманием Файер. Когда отец снова позвал ее, она сказала:
– Папа, мистер Броули вовсе не держит меня в заложницах. Мы просто беседуем. Я скоро выйду.
Но герцога не так-то просто было переубедить. Он крикнул слугам, чтобы те готовились взламывать дверь.
– А леди Хипгрейв? – с вызовом спросила Файер. Ей казалось, что в этом случае Маккусу не удастся доказать свою невиновность. – Какая страшная судьба ждет ее, кроме того, конечно, что вы лишите ее своих умопомрачительных поцелуев?
Маккус широко улыбнулся, явно польщенный ее заявлением.
– Значит, мои поцелуи показались вам умопомрачительными, миледи?
Сообразив, что ее поймали на слове, Файер с гордым видом поднялась и отошла от него.
– Отвечать вопросом на вопрос, чтобы избежать прямого ответа, – очень умная тактика, но она свидетельствует лишь о вашей изворотливости, – едко сказала девушка.
Наблюдая за ней, Маккус увидел, как Файер взяла со стола фигурку грифа, выточенную из слоновой кости, и стал молиться про себя, чтобы ей не вздумалось запустить этой статуэткой ему в голову.
– Я не избегаю ответа, Файер, – мягко ответил он, прислушиваясь к звукам за дверью, где явно готовили штурм. – Леди Хипгрейв было не так легко обмануть, как Стэндиша. Эта женщина очень умна, и она, несомненно, заметила, что между тобой и мной каждый раз пробегает искра. Она сразу поняла мои чувства к тебе. Когда графиня высказала мне несколько нелицеприятных вещей во время нашего пребывания у Денингзов, я вынужден был пойти на уловки, чтобы заставить ее поверить в то, что я действую из собственных соображений. Естественно, леди Хипгрейв не собиралась после этого признания просто отпустить меня.
– Естественно, – эхом повторила Файер, и в ее голосе снова прозвучали язвительные нотки.
– Любовь моя, твое лицо сейчас по цвету не отличается от твоих чарующих зеленых глаз. Ты думаешь сердцем, а у леди Хипгрейв его нет, поэтому попробуй поставить себя на ее место. Что бы она сделала, если бы была уверена, что у тебя есть любовник?
Файер ответила, не раздумывая ни секунды:
– Она бы воспользовалась этим для достижения своей цели.
– Точно. Когда ты отрицала, что у тебя были хоть какие-то отношения со Стэндишем, ей это очень не нравилось, поскольку люди принимали твою сторону. Но если бы она сумела доказать, что появился некий джентльмен, который тоже делит с тобой постель...
Маккус замолчал, давая ей возможность самой сделать вывод. Файер задумчиво посмотрела на статуэтку и поставила ее на стол.
– Значит, я играла по ее правилам, не осознавая, что делаю? Какая же я глупая гусыня! – искренне досадуя, воскликнула она.
– Но тебя можно понять. – Воспользовавшись минутной слабостью Файер, он встал с кресла и подошел к ней. – Графиня с удовольствием раструбила бы о нашем романе, радуясь, что с помощью своей грязной игры она вот-вот достигнет цели. Когда же я признался, что у меня есть свои мотивы, чтобы неблагородно вести себя в отношении герцогской дочери, леди Хипгрейв тут же решила использовать твою сердечную привязанность ко мне в своих интересах. Я убедил ее, однако, в том, что следует немного подождать, и пообещал, что от этого мы оба выиграем. Графиня согласилась. Но я вынужден признать, что она не из тех женщин, которых можно назвать терпеливыми.
– Ей самой захотелось обладать тобой.
– Да, она решила заполучить меня в качестве любовника. В отличие от тебя эту женщину вела не любовь и даже не желание.
Ему было неловко говорить о таких интимных подробностях, и Файер это почувствовала. Она развернулась, чтобы отойти к окну, но Маккус преградил ей путь.
– Графиня искренне убеждена, что мужчину можно привязать к себе только постельными утехами. Она привыкла добиваться послушания, одаривая своих любовников нескромными ласками, и глупцы легко попадают в ее сети. Она же рассчитывает на то, что мужчина будет слишком порабощен ею, чтобы рисковать своим положением любовника. Леди Хипгрейв уверена в том, что сможет от любого добиться покорности.
