— Так ты хочешь вернуться домой? — сердито прошипела она. — Или передумал?
— А, вот кто у нас, — послышался знакомый голос, от которого меня окатило ледяной волной.
— Куклы. Где куклы? — твердила мне Пух яростным шепотом.
— Я же забрал кукол, Пух. Сама знаешь. Святым игры не положены.
Я медленно повернулся и увидел перед собой… его башмаки из кожи рептилий.
— Это лишь маленьким сладким девочкам положено играть в куклы. — Протянувшаяся рука Ле Люпа небрежно развязала узел, которым я стянул рукава кофты.
— Я же говорила тебе, что найду ее, — тут же пылко заявила Пух.
Я посмотрел на распадающийся узел — Ле Люп ленивым движением стянул с меня кофту.
— И между прочим, никто из вас…
— Вот тут у них заныкано еще несколько перегонных кубов. — Водила постучал пальцем по карте.
— Вернемся на время. Надо утрясти кой-какие проблемы, — сказал ему Ле Люп.
— Мне как — на работу? — залебезила Пух.
— Я знаю, как ты любишь работать. Пух. Смотри не пропадай, чтобы мне не пришлось тебя звать.
— Ну, до встречи, — воодушевленно откликнулась Пух, теребя рукоятку двери.
— И вот еще…
— Да?
— Очень надеюсь, что ты в этом не замешана. Очень. Что не ты подсказала Лаймону эту идею или не помогала ему как-нибудь…
— Ле Люп, ты же знаешь — Лаймон или другой из этих завистливых пьяниц может наклепать на меня что угодно, — Пух громко сглотнула. — Я просто знаю, что Лаймон давно мечтал трахнуть ее — она прокашлялась, — то есть — его, а не «ее», — брови Пух приподнялись, признавая ошибку. — именно за тем он туда и явился. Если бы я знала о чем-нибудь заранее, то сразу же рассказала тебе.
— Ну ладно, пошла вон.
Щелкнул замок, и в этот момент у меня вдруг само собой вырвалось:
— Я не прятал никаких кукол. Пух, — подчеркнул я. — Их нет и никогда не было.
Дверца кабины захлопнулась, и скрипнули ступени.
— Надо будет еще раз объяснить Пух, как закрываются двери, — взрыкнул Ле Люп.
Я пытался поднять глаза, но я не мог оторвать их даже от ботинок. Я сидел, трясясь от испуга и одновременно боясь шелохнуться.
Впервые за долгое время, выжидая, когда гнев Ле Люпа прогремит над моей головой, я ощутил жутковатое чувство спокойствия.
— Кент, выруливай к моему дому, — распорядился Ле Люп, не дрогнув ни мускулом.
— Ясный пень. — Зашуршала складываемая карта, и хотя теперь я знал, что мои надежды оказались иллюзией, водила вовсе не вычислял по ней путь к моему дому, но все равно на миг меня посетило страшное чувство утраты.
Грузовик тронулся с места, неторопливо направляясь к амбару. Я чувствовал прикованный ко мне взгляд Ле Люпа. Меня швыряло из стороны в сторону на кочках разбитой дороги, и я то и дело хватался за сиденье, не поднимая глаз.
Как только грузовик встал, Ле Люп впервые за всю дорогу заговорил со мной:
— Выходи.
Открыв дверь, я выкарабкался наружу.
Ле Люп бросил несколько слов Кенту, затем спрыгнул рядом. Все так же молча он подошел к двери и открыл ее. Я проследовал за ним в затхлые холодные внутренности амбара.
Как только мы вошли, оставшись один на один, плечи его поникли — Ле Люп ссутулился и замер, как будто чего-то выжидая.
Мне хотелось сказать что-нибудь, отчего все стало бы на свои места. Окажись в подобной ситуации Сара, она бы точно знала, как выкрутиться. У нее всегда получалось.
Впервые я решился взглянуть ему в лицо. Оно чуть дрогнуло, как от порыва ледяного ветра. Ле Люп задумчиво пожевал губами, будто собирался что-то сказать, но передумал.
Я чувствовал в его взгляде какое-то невысказанное томление и хотел произнести подобающие обстановке слова. Нужные слова, которые могли удержать Ле Люпа и все исправить. Но тут он отвернулся и вытащил деревянный стул на середину комнаты.
— Садись, — мирно произнес он.
Я двинулся к стулу и вцепился в него. Сел, прикрывая руками все, что можно было прикрыть. Ле Люп поднял мои руки подержал их, затем отбросил по сторонам.
И вытащил складной нож из-за голенища.
— Чему быть, тому не миновать, — глухо произнес он, щелкнув длинным лезвием.
С холодным беспокойством я понял, что неверно истолковал выражение страстного томления на лице Ле Люпа.
Внезапно у меня пресеклось дыхание и я стал хватать воздух ртом. Голова моя свесилась набок — я как будто потерял дар речи, и только этим жестом мог сказать: «Нет! Не надо!» И тогда я прочел, что было написано на его лице — то, чего никогда не показывал мне. Это лицо видели ящерицы, которых он уволакивал в свою комнату. И это было его истинное лицо. Только при мне он носил маску покладистости и уступчивости. Столько времени сдерживаемая ярость была направлена теперь на меня одного, и чувство было такое, будто я заглянул в могильную яму. Я пытался вымолвить что-то в свое оправдание, уже все равно что, но слова прочно застряли в горле. Он подошел так близко, что стоял теперь между моими расставленными коленями.
— Прощай, Сара, — сказал он и занес надо мной лезвие. Я увидел только, как сверкнула сталь, почувствовал острую боль, за которой последовало тупое ощущение, будто какая-то часть меня шмякнулась на пол.
Я лежал на полу. Дневной свет ударил в лицо своими длинными косыми лучами. Боль была нестерпимая, пронзающая насквозь. Рука оказалась мокрой и скользкой на ощупь. Подняв ее к глазам, я увидел кровь. И все растворилось во мраке.
— Встать! — Удар в бок носком ботинка. — Очнись.
Открыв глаза, я увидел Ле Люпа, чей облик расплывался в тумане. Откуда-то со стороны гудела толпа. Повернув голову, я увидел заливающий комнату мягкий вечерний свет.
— Я уже умер? — прошептал я.
— Вставай! — Ботинок Ле Люпа еще сильнее ударил по ребрам.
Удивительно — я еще мог приподняться на локтях и, поощряемый пинками, сесть. Смутно ощущая, что все мое тело залито алыми ручьями крови. Голова разрывалась от боли, точно ее терли миллионом скребков.
Слез уже не было. Я потерял эту способность — плакать.
В голове смутно пронеслось: надо броситься ему в ноги, просить, умолять — но о чем?
— А ну, встал! — Тяжелая рука схватила за предплечье, отрывая от пола.
Самое удивительное — оказалось, я еще могу принять вертикальное положение и доковылять до ванной, куда он волок меня.
Пинком распахнув дверь, он затащил меня за собою. Все ясно, здесь он меня и порешит. Я уже и так, наверное, истек кровью, так что осталось только включить горячую воду…
— Смотри! — прозвучало как приказ.
